Решительность расстрельного кролика – страшная вещь и, определенно, двигатель прогресса.
Рона Дэвидсон вынашивала этот коварный и полный подвохов план так давно, что теоретически уже раз так пять мысленно привела в исполнение силой мысли. Жаль, что таки мечты не сбываются без приложенных к ним поступательных усилий. Прошло двадцать два года её бренной жизни, и лицо гинеколога из одобрительно-поощряющегося как-то незаметно стало удивлённо-жалеющим. Но если на выветривание впечатлений от врача у Роны уходили полчаса отчаяния и одна пироженка, то материнские нотации она слушать уже толику подз*ебалась.
Толчком к началу создания плана битвы за свою честь послужила очередная истерика Луизы. Конечно, да, у всех давно были парни, иногда по нескольку штук. И плевать, что в большинстве случаев дефлорированные своевременно никогда не бывали счастливы, а дефлораторы куда-нибудь девались так же быстро как и дефлорировали. Этот процесс все равно считался обществом как необходимый, важный и нужный. И, никаких тебе ИМХО, синий чулок.
Одногруппницы никогда не видели Рону с парнями. Что и говорить, она давно стала объектом шуточек и насмешек, а иной раз, универские подружки начинали сватать ей какого-нибудь идиота, наперебой убеждая, что ей давно ПОРА. Вот почему она старалась избегать совместных торжеств, где был алкоголь, каждый раз одно и тоже.
Да это вам пора. Гореть в аду, курицы безмозглые. Но капля в чаше всегда случается так же неизбежно как эти дни. Вот и у Роны случилось. Гордо восседая на скамейке в университетском сквере, она искренне страдала душою по выгеописанной проблеме, как вдруг, на глаза попалась фигура мимо проходящего Эдварда Роудса – старшекурсника технаря. Эд поздоровался только потому, что ему надо было здороваться, чтобы иметь выгоду. Обычно он раздражал Дэвидсон тем, что слишком очевидно изображал милость ради собственных интересов, в то время как она была готова бескорыстно писать за него курсовики, лишь бы не видеть этой снисходительной улыбки каждый раз, когда в тиши библиотечных полок Рона отпускала тупую шутку лишь бы не травить себя его интеллигентно-похуистичным молчанием в те жалкие минуты, что они вынужденно контактировали. Но впервые за длительный срок его перманентного паразитизма на клетках её мозга, Рона вдруг поняла – он же идеален!
Так всё и началось. Её пристальное наблюдение за Эдом. Подслушанные сплетни студенток, мечтающих побывать его подружкой по непонятным Роне причинам, но тем лучше, что он вызывал такое явное отвращение в её глазах, скорее всего, обойдется без этих гормональных реакций привязанности. Она читала об этом в гугле!
Когда объект нашелся, Рона день ото дня только укреплялась в решительности. Кроме гормонов, гугл пишет, что девушка моментально преображается и выглядит как настоящая женщина, а ей бы уже давно пора напоминать оную. Так правильно. Этот пункт Дэвидсон внесла в колонку плюсов и, если честно, кроме непосредственного факта лишение девственности, он был вторым в куцом списке достоинств дефлорации. Заниматься сексом после она не собиралась. Но при учете всех обстоятельств, эти два аргумента казались куда более весомыми, чем кучка минусов слева. Листочек она старательно изучила и спрятала в одной из книжек в библиотеке дома. Дальше только детали. Запросы в поисковике множились, дни календаря сменяли один за другим, до тех пор, пока Рона не поняла, что она готова.
В эти выходные Майкл и Луиза уехали в горы. Дом – идеальное место для такого важного мероприятия, потому что в нем Рона чувствовала себя лучше, чем где-нибудь в мотеле или машине. В гугле написано, что лучше всего брать свою комнату, организму будет спокойней.
Они с Эдвардом как раз договорились встретиться, чтобы она помогла ему по учебе, но вместо привычного места – библиотеки – Рона вдруг обронила, что не сможет выйти из дома на выходных, потому что завалена работой, и ему лучше придти к ней, если не затруднит. А его не затруднит ничего на пути к достижению цели, так, Роудс, был идеален буквально во всем. Заканчивая своей пунктуальностью. Она попросила зайти в семь часов, прикинувшись занятостью,  и сейчас сидела на пустом диване в гостиной, с каким-то хладнокровным фанатизмом сверля взглядом часы на стене – без трех минут семь пи эм. А вы когда-нибудь были невольной жертвой уставшей быть девственницей девственницы?

Напряжение – это пожалуй единственное чувство, которое завладело Роной целиком и полностью. Тяжелое напряжение от ожидания часа икс. Она так и сидела на диване, и до замочной скважины не дошла исключительно по той причине, что ватные ноги испуганной косули могли подвести. За то время, пока ничего не подозревающий Уилл двигался по направлению её дома, Рона успела тщательно прогнать в голове одно ценное воспоминание. День, когда Мэттью уехал в Сиэтл. О, она хорошо помнила этот день. С раннего утра до позднего вечера, закончившегося упаковкой снотворного и приступом блевоты в туалете. Странно но, каждый раз, когда Роне хотелось дать заднюю в отношении предстоящего мероприятия, она начинала детально вспоминать свое состояние в этот день, и, странным образом воспоминание заводило её. Не в сексуальном плане, разумеется. И к приходу Уилла, Дэвидсон, увы, еще не была мокрой, разве что на лбу в виде напряженной испарины, появилось влажное пятно. Та-дам!
От звука звонка она подскакивает не ватные ножки и семенит ко входу. Что бы он не воображал, на ней не было нового платья. Пожалуй, сейчас Рона выглядела как живое воплощение нейроэлектронной модели. Вы же смотрели матрицу? Белые стены, белый пол, фигура девушки, которую можно сложить из необходимых абгрейдов. As you wish, как говорится. Поэтому, взгляду Уила предстает мышка в черном растянутом свитере на одно плечо – скорее глупость, нежели желание продемонстрировать сексуальность – и в черных джинсах. Крысиный хвостик был безбожно распущен по плечам, но если ему так нравится больше, она соберет обратно.
- Привет. – Рона здоровается в ответ на поток слов из уст гостя. – Проходи, - Сейчас было бы уместно добавить в её голос эту электронную выщерблинку, я робот, и нет у меня сердца. Рона распахивает дверь шире и пропускает парня внутрь. Терпеливо ждет. Ждет пока он пошлет ей ответный взгляд, пока перешагнет порог дома и сделает несколько движений в сторону, чтобы она смогла скорее закрыть дверь.
Клац. Этот звук заставляет тяжесть с плеч гулко рухнуть на пол. Рона поворачивает защелку замка и резко оборачивается к Уиллу, не отходя от двери. – Уилл, стой - Для того, чтобы привлечь внимание, ей постоянно надо звать его по имени, иначе он просто никогда не смотрит. Дэвидсон вдыхает и прикладывается спиной к двери, пока не очевидно, но она сейчас явно пытается отрезать пути к его отступлению. – Я уже погуглила.

Жизнь – боль. Хочешь жить – умей вертеться. Вот что-то, а вертеться Рона Дэвидсон умела из рук вон плохо. Еще в далеком детстве Луиза пыталась записать дочь в танцевальный кружок, откуда её отправили еще на стадии просмотра. “Ваша девочка – бревно, уж простите, мисс, мне очень жаль”. Рона хорошо запомнила эту фразу, и каждый раз после, в любой ситуации, где чувствовался этот изъян, она прогоняла в голове ту фразу, с той же интонацией вселенского сочувствия. Ну, вот, опять. Он смотрит на неё как на нечто невнятное, и статная тётенька с осанкой говорит, что Рона Дэвидсон бревно.
Вдох-выдох.
Уилл приваливается к стене. Глаза-бусины оценивают его силуэт так, будто бы ищут какой-то неведомый толчок, что сподвигнет её на львиную долю храбрости. Давай, Ру, просто сделай это.
- Нет-нет, всё так. – Как-то странно тянет гласные буквы. Она уже видит его и себя в процессе, когда спешно роняет фразу. Хочется добавить – только не останавливайся, чтобы побыстрей перескочить на результат. Сердце начинает тревожно чеканить пока еще ровный ритм. Вдох-выдох. Определенно, от двери пока лучше не отлипать. Рона прямо смотрит на Роудса и дает себе еще пол минуты, чтобы подобрать слова. Просто, я подумала, что в знак благодарности за бронепулю, ты мог бы оказать мне одну услугу. Надо было запереться на ключ, положить его в декольте и не нервничать. Оттуда просто так он его вытаскивать точно не стал бы. Ладони, к слову, спрятанные за спиной в замок, начинают потеть. Но лицо Роны Дэвидсон спокойное, как стайка мертвых крокодилов на зоне экватора. Обычно, я не прошу ничего за помощь по учебе. Еще подумает, что она меркантильная сучка. Но, боюсь, мне больше не к кому обратиться. У меня нет других... других претендентов. Вжимается в двери, деревенеет. Ты бревно, Рона Дэвидсон. Смирись. –Лиши меня девственности. - как чашкой кофе угостить попросила.

- А у тебя было по большой и чистой? - Защитная реакция на колючий подъеб. Ей тут же становится стыдно, от этого на бледных щеках появляется румянец. Отлично, самое время обидеть своего спасителя. - Это был риторический вопрос. - Тихо, себе под нос.
Рона ждала чего угодно. Кажется, эта девушка проработала любой ответ Роудса наперед и уже имела в запасе готовую реплику, которая в конце концов всё равно должна была привести к его положительному ответу. Но – пуф. Как всегда мимо. Мимо её скудного диапазона вариантов. От удивления, она даже делает шаг от двери и резко выплевывает ком напряжения звучным смешком. – И всё? – Право слово. – Ты даже не будешь называть меня чокнутой и бежать, собрав ноги в руки? – Еще один шаг, на лице рисуется нечто между недоумением и вселенским облегчением. Боже, Роудс, ты, в самом деле идеален.
Спокойно. Не нести хуйню. Не запороть хрупкое счастье.
- То есть... можем не обсуждать это, если не хочешь. – Касается ладонью лица, вдох-выдох, собирает себя в кучку. – Выпить. Конечно, сейчас. – Придется ограбить фамильную коллекцию алкоголя. В этом доме никто не употребляет спиртное даже по праздникам, но всегда можно соврать, что забрала в качестве презента на работу. - Туда.
Приглашающим жестом, Рона предлагает переместиться в гостиную, а сама скрывается в недрах кухни, чтобы притащить стаканы. Два из приличия, но судя по пульсации в висках, она может искренне захотеть разделить с ним желание надраться. Тук-тук-тук. Страх? Нет, скорее шок от короткого события в коридоре. Это было так... легко, что даже не верилось. Ни тебе опущенного стыдливого взгляда в пол, ни отчаяния, ни молитв. И да, он мог не сомневаться, что в случае резкого отказа, Рона вцепилась бы ему в ногу зубами. – Твой ахуй выбрал что-нибудь? – Короткая улыбка, юмористка. Старается не пялиться в глаза, просто чтобы не раздражать. Рона мышка, но не дура. Он же еще не дал согласие, верно? Но и не послал. Значит, есть с чем работать.
Цокает о стеклянный журнальный столик и открывает застекленный бар. Молча. Ваше высочество?