В действительности, вампир должен был благодарен ведьмаку за то, что он остановил его на полпути. Ибо то, что представилось его взору далее лишь прибавило больше вопросов и дало меньше ответов. Одиночество в условиях дикой природы - не лучший выход, когда обстоятельства появления более чем загадочны. Ещё пару десятков метров от того места, где всег собрались и их взору бы представились обломки плота, давно унесённые волнами, лохмотья, некогда бывшие парусом, несколько разбитых склянок для воды, напоминавшие фляжки и нечно, что распласталось на берегу, словно маяк для проплывающих мимо. Бесформенный предмет имел сходство с футляром. Он был спеленат, как младенец, но по длине равнялся взрослому человеку. В верхней части его виднелось что-то круглое, внизу футляр был разодран, и из него торчали лишенные мяса кости. Это существо, если его только его можно назвать существом, этот чёрный призрак был останками, и притом останками устрашающими. Останками чего? Прежде всего общества, а потом уже природы. И этого незнакомца обрекли на чудовещную смерть - разлагаться под открытым небом. Покрытый чем-то схожим на грязь, он гнил здесь, циничный открытый взору каждого. Но, что больше заставляло задуматься, так это то, что труп был выпотрошен. Выпотрошить останки - какой страшный приговор! В его костях уже не было мозга, в его животе не было внутренностей, в его гортани не было голоса. Всё это говорило об одном - компания не была одинока на этом острове. А пока чёрный хозяин ждал своих гостей, чтобы поприветствовать их и подкинуть ещё несколько загадок на вечер.
...
Черный незнакомец улыбнулся во все свои оставшиеся зубы подбежавшей Кэсси. Ещё никогда он не становился объектом внимания с точки зрения любопытства. Если его и находили, то явно случайно. Огромная сила распада бесшумно подтачивала труп. В нём была кровь - её выпили, на нём была кожа - её изглодали, было мясо - его растащили по кускам. Ничто не прошло мимо, не взяв чего-нибудь. Зачем он был оставлен здесь, посреди берега, с северной стороны? Он был символом одиночества этого острова. Он не существовал, но тем не менее был доступен осязанию. Колеблемый ветрами, его лохмотья пришли в ещё больший непригодный вид и открывали некоторые части некогда его тела. Что мешало этим лохмотьям улететь вместе с ветром, поплыть с морской волной или сгореть на солнце? Ответ прост: масса чёрного цвета, которая смешивалась с запахом моря и сгнившими остатками мяса.
Труп был покрыт смолою и местами блестел. Черты лица также были покрыти смолою и эта маска, казавшаяся липкой и вязкой, чётко выступала в лучах солнца. Девушка явно увидела дыру на том месте, где прежде был рот, дыру на месте носа и чёрные яме на месте глаз. Тело было как бы запеленато в грубый холст, пропитанный нефтью. Ткань истлела и расползлась. В одном месте обнажилось колено, в другом - рёбра. Одни части тела были ещё трупом, другие уже стали скелетом. Кожа была землистого цвета, ползавшие по лицу слизняки оставили на нем тусклые серебристые полосы. Череп треснул и, распавшись надвое, напоминал собою гнилой плод. На щеках ещё остались куски бороды. Голова же была повёрнута так, что словно что-то слушала сквозь землю.
В левой руке чёрный незнакомец что-то крепко сжимал, словно не хотел с этим расставаться. Это-то что-то блестело на солнце, как блестит стекло. Собственно, это и было стеклом, а точнее бутылкой. Эта бутылка чудом уцелела в руках незнакомца, как и её содержимое.
Труп по-видимому подновляли. Лицо было заново вымазано смолой, так же как и выступавшие из прорех колено и рёбра.