«Если б ты, господи, нас любил… про тебя сказали бы, что педофил!»
Леонид Каганов.
Он внимательно смотрит на меня. " Метро мне не поможет. Я не из Бостона, я из Лос- Анжелеса."- кратко отвечаю я. Но что делать, если прибавить к этому совсем нечего? На секунду здравый смысл предлагает попросить денег на обратный билет до Лос- Анжелеса, тем более, что стоит он не дорого. Но куда я вернусь? А, главное, к кому? К моей матери, которая не видит во мне свою дочь? Или будущему отчиму, который видит во мне совсем даже не дочь? Я же снова уйду из дома. А, значит, и смысла туда возвращаться совсем- совсем нет.
«Не волнуйся, мое сердце ты не разбила. Только не пугай детишек такими заявлениями.»
" Я этому рада.", отвечаю я, глубоко вздыхая и глядя на фонарь. "Есть предложение. Ты не очень похожа на человека, которому есть куда отправиться. Поэтому есть вариант провести самый ужасный Новый Год в моей компании. Заинтригована?", и он в поклоне подает мне руку. " Да это ж ПРЫНЦ, едить- мадрить",- проносится в моей голове. Гигантского усилия воли стоит мне подавить в себе желание сказать вариацию этой мысли вслух. Он не поймет. Это точно.
Я бы, может, тоже смогла бы театрально подать ему руку, если бы этот небольшой жест не был годами отточен в школе для благовоспитанный юных леди и дома, при помощи грозных взглядов гувернантки. И я движением, доведенным у меня до уровня собачки Павлова, кладу свою руку ему на кисть. "Хорошо. Я заинтригована, но согласна". Я аккуратно встаю с лавочки, отряхивая с плеч снег.
И вот мы идем в тишине новогодней ночи. "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Марихуана. Блен-а-мед."- картина маслом. В воздухе так и виснет неловкая пауза, но мне нечего сказать: произошло так много всего, что даже рассказать нечего. Вернее, есть что, но рассказ получится таким сумбурным, что лучше просто помолчать. Я вдыхаю, чувствуя, как ледяной воздух колет нос. Смотрю на облачко пара, которое выдыхаю. И слушаю торопливый перестук каблуков, отлетающих от стен.
"Почему Бостон?"- спрашивает он, желая начать разговор. Я пожимаю плечами:"я попросила билет на ближайший автобус. И мне его выдали. Собственно, я узнала, что я в Бостоне только когда приехала в него. Как- то так"
И вот мы доходим до метро, но оно уже закрыто за поздним часом. Он несколько минут смотрит на меня: "Помнишь, ты мне рассказывала, что тебе безумно нравились прогулки в Новогоднюю ночь?"- от неожиданности я на пару секунд теряю дар речи, пока какое-то из полушарий мозга придумывает ответ:" ооо да, безумно и беспощадно",- немного саркастичным тоном говорю я, за что мысленно сразу даю себе подзатыльник. Обещала же, что не буду язвить. Обещания надо выполнять. Он вдруг внезапно хватает меня за руку и, с видом доблестного рыцаря Айвенго бежит куда- то. Я покорно плетусь за ним. Деваться мне некуда: он и город знает лучше меня.
С разберу вбегаем в какое-то кафе, задыхаясь, выдавливает из себя: « Две, чего угодно на ее выбор.» Я в ступоре секунду смотрю на него, пытаясь дозваться до центра управления полетами в моей голове.
" Стакан блэк джека и шлюху мне!", проносится у меня в голове вариант ответа. Идеально. Тихим голосом, сконцентрировавшись, чтобы не оговориться по Фрейду говорю: " американо, пожалуйста, без сахара". Через пару минут приносят кофе, я пододвигаю ему чашку:" ты же сам просил, чтобы выбрала я. Мучайся". Делаю глоток, смотрю на него. «Меня зовут София, Софи. Называй, как тебе удобнее, хоть вареником. Только не Соней»,- сейчас все удивятся и сделают громогласное «вааааааау», но никому из нас за весь вечер так и не пришло в голову, что мы слегка незнакомы. Наверное, никто этого не ожидал. Признайтесь, люди.
Я посмотрела на замученного бармена, протиравшего стаканы. Удивительно, но факт: в кафе даже сидели люди, которые, кстати, играли в "Монополию". Что же, неплохой способ скоротать новогоднюю ночь, раз уж не придаешь ей особого значения. Мы допили кофе и, расплатившись, вышли из кафе. "Только не бегом, я этого не переживу, пожалуйста",- взмолилась я. Путь, судя по всему, предстоял не близкий. Снова опустевшие улицы, снег, лед. Я мало внимания уделяла окружающим меня пейзажам: город как город. " Кто ты? Чем занимаешься?",- спросила я, чтобы хоть чем- то занять эфир. А мы все шли и шли. И шли и шли. И, наконец, пришли. Улица, наверное, была невероятно красива летом: небольшой дом, вокруг деревья и рядом парк. Замечательное место. Правда сейчас этот дом, с опустело - темными окнами и голыми силуэтами деревьев больше напоминал картину из фильма ужасов. Я оглядывала все это пока он открывал дверь. Зашла в темный подъезд, мы поднялись по темной лестнице. Мое второе левополушарное "я" уже танцевало под латиноамериканскую музыку с мексиканской текилой и гремучками, вопя, "хеееей, маньяко!" в такт. Ну и ладно, фиг с ним, будь, что будет.
Он открывает дверь и я оказываюсь в полутемной квартире. Полутемной потому, что мои глаза к темноте уже привыкли и я вижу свет от уличного фонаря в окне. Щелчок. Включается свет. Я зажмуриваюсь с непривычки, но скидываю капюшон, снимаю куртку и сапоги. Прошу любить и жаловать: оба полушария моего мозга, креативное и не очень, сидят в рядок, щелкают семечки и наблюдают за ситуацией.
Я медленно, на автомате прохожу чуть вперед, в глазах- вечный риторический вопрос, заданный еще господином Чернышевским: «Что делать?» и мое к нему продолжение: «Как быть? Куда идти?». Аккуратно задавливаю в себе поднимающуюся гадкую мысль: «паникапаникапаникапаника». Я вздыхаю, понимаю, что из-за снега у меня волосы мокрые. Рука на автомате тянется к ним, распускаю пучок и расправляю волосы по плечам, чтобы они высохли. Отлично.
А теперь все вместе: «хеееееееееееееееееееей, маньяяяяяяяякоооо!»
