Когда самолет садится, у летящих закладывает уши, кто-то зажмуривается, ожидая феерического скоропостижного падения; у Джей Джея Брауни (Джеймс Джейсон Брауни, тридцать три, трамвайный хам, закончил Итонский колледж, в своем распоряжении имеет типографию и шестнадцать издательств по всей территории штатов, женат, правша, побаивается эректильной дисфункции и резкого падения курса евро) и его жены, очаровательной Джози Брауни (Джозефина Мария Лупеску, двадцать пять, расчетливая стерва, бывшая секретарша, скрывает от мужа личный счет с состоянием в двести сорок три тысячи долларов, родилась в Чехии, замужем, правша, в подростковом возрасте имела непродолжительные отношения с однокурсницей и до сих пор поддерживает с ней связь), летящих бизнес-классом, не наблюдается и отголоска подобных проблем - угрюмо изучающий весь полет деловую прессу сквозь стекла темных очков и жующий жвачку Джей обменивается со своей женой, потратившей случайно образовавшееся свободное время на просмотр какого-то яркого высокобюджетного кино с дисплея айфона, жадным, ленивым поцелуем со вкусом мяты, и окружающие пассажиры понимающе прикрывают глаза.
В конце концов, чета Брауни организовалась не так давно, и это дает им определенного рода преимущества.
У них: широкие кольца белого золота на безымянных пальцах левых рук, отглаженный костюм-тройка от Джона Гальяно и элегантный деловой дамский туалет, узкий кожаный чемоданчик, до отвала забитый важными бумагами - Джей не знает, что в его квартире на тридцать втором этаже одного из небоскребов Бэк Бэя федералы проводят беззастенчивый обыск, роются в шкафах, выворачивают стены внутрь комнат, пытаясь прощупать кирпичи несущих конструкций, но не находят ничего, кроме кипы разнообразного нижнего белья Джози, огромного количества документации по бизнесу, пары компроментирующих фотографий и одного шкафа, доверху забитого средствами по уходу после бритья.
Один из них, разочарованный, бьет шкаф с размаху и ломает себе большой палец правой ноги.
У Джей Джея и Джози много дел - шоппинг в Сохо, контракт на закупку в ланч, ужин с деловыми партнерами под закат дня, и еще одно, самое важное - маленькая девочка.
- Тебя сегодня заберут твои мама и папа, - говорит кто-то маленькой девочке в доме на окраине Лондона, и напротив нее улыбаются сразу четыре взрослых незнакомых лица.
Джей Джей и Джози не взяли с собой много багажа, поэтому Джей держит Джози за запястье, пока они идут - Джози цокает каблуками, и на нее засматриваются двое семейного вида мужчин, озабоченно сторожащих чемоданы в зале прибытия, - ловить кэб, ("Ловить кэб", тянет Джей, и американский прононс заставляет проходящую мимо пожилую пару поморщиться) и солнце слепит подъезжающие к аэропорту машины - они втискиваются в одну, Джей галантно приоткрывает перед Джози дверь, садится к ней, сзади, и называет адрес.
- Теперь, крошка, - говорит Джей, положив руку Джози на коленку, - Мы поедем забирать нашего ребенка. - И Джози обольстительно улыбается в ответ, поймав в зеркале заднего вида взгляд таксиста.

Внутри Джей Джея, лощеного ублюдка в костюме с иголочки, Кевин молча перебирает слова какой-то незамысловатой тошнотворной ирландской песенки, французский фольклор, главы набоковской "Лолиты". Кевин умеет ждать, умеет играть, и, что самое важное, получает от этого огромное удовольствие.
Мистер Брауни - это лакомый кусок, лаковая перчатка, которую Кевин натягивает на себя с большим терпением, сначала - примерка, костюм, документы, недвижимость на имя мертвеца - разумеется, Джей Джей Брауни уже давно в могиле, сорокалетний холостяк, умерший от рака поджелудочной, и Джозефина Лупеску - тридцатипятилетняя зазнайка, погибшая в автокатастрофе, но заплутавшие в проводах и бумагах, запутавшиеся в тщательно смазанных следах специальные службы, разумеется, этого не узнают, ("Слишком глупы", сказал бы с насмешкой Джей, Джим, уродец Джимми, канцелярская шлюха) ведь сумма, которая поступит на счет Кевину, слишком велика, чтобы можно было позволить себе работать грязно.
Сказать по правде, Кевин вообще не любит грязной работы. Страшный чистоплюй.
Выходя из кэба, Джей вновь придерживает перед Джози дверь, галантно подает ей руку, прежде чем закурить свою дорогую ароматизированную сигариллу; в утреннем прохладном воздухе ванильный дым веет томно и нежно, Джози отплевывается от товарок, беспрестанно названивающих с того момента, как телефон вновь вошел в сеть. - Милая, выключи его, - добродушно бросает Джей, и Джози тут же прячет смартфон в карман, притихшая, аккуратная, желанная - об этом ее вид прямо кричит, судя по всему, в родном Бостоне молодожены не вылезают из койки (она рассказывает эту историю всем, и видно, что еще на девичнике ее перемежали с легкомысленными смешками и слабоалкогольными коктейлями с конфетными трубочками: однажды осталась после работы, и завертелось, ну я так и знала, что он с первого дня положил на меня глаз).
У Брауни отличная кредитная история, прекрасная квартира в фешенебельном районе, отличная престарелая мать в одном из санаториев Лос-Анджелеса и добрых восемь миллионов по четырем швейцарским счетам.
У Брауни действительно есть одна маленькая розовая комнатка, доверху забитая девочковыми прелестями, радостями, всеми теми вещами, которые должны обеспечить Скарлетт - "Теодоре", издевательски хмыкает Джей, "Что за простецкие замашки", - импровизированный детский рай.
В черном чемоданчике, который держит в руке Брауни, лежат все нужные документы, взятки, подписанные конверты - на всякий случай, - и запакованный в ароматизированную бумагу леденец на палочке, лицо готово сложиться в гримасу умиления.
Джей докуривает, снова целует благоверную - "Наконец-то мы дождались, крошка", - и, взяв ее за запястье, ведет на самый верхний этаж.
Самый верхний - это три пролета, круглолицая женщина в очках темной оправы приоткрывает дверь, строго смотрит и говорит настолько по-британски, что с нее можно писать словари, всем своим видом в силу возраста стремящаяся к грушевидной линии тела, очевидно неодобрительно смотрит на Джози, но видом этого не показывает,
Джей демонстрирует очевидное нетерпение: - Ну покажите же нам ее снова,
Джози кусает пухлую нижнюю губку, готовится умиленно расплакаться,
Круглолицая британка снова сверяет бумаги и удаляется в соседнюю комнату. Рука Джея снова покоится на коленке Джози, пальцы сжимаются успокаивающе, поглаживают сквозь тонкие колготки.

Кевин долго и с тоской мусолит внутри головы мысль о том, что случайная сигарета выйдет боком.
Джей подхватывает свою Теодору под коленки, подбрасывает на руках, устанавливая положение, зарывается лицом в неуловимо-солнечно пропахшие казенным шампунем волосы, поворачивает ее презентабельным фасадом к супруге, демонстрируя подходящесть по всем параметрам (Кевин их расписал, Джей заверил подписью):
1. Белая вязаная кофточка с пумпонами на подвязках.
2. Едва тронутая загаром светлая кожа.
3. Темные волосы, на концах - в завитках, волны и большой коричневый бант.
4. Огромные удивленные глаза с едва заметной поволокой слез - знак изломанных, безродных и смелых.
5. Туфельки без каблука, осознанная женственность у трехлетнего ребенка - что может быть лучше.
Джей Джей делает выводы, Джози целует девочку в щеку, гладит по голове.
- Папочка пришел, - говорит Джей, и Кевин внутри впервые, вероятно, за всю свою практику думает о том, что сейчас лицемерие заходит куда дальше, чем обычно. - Ты больше не будешь одинокой, детка.
И бросает на Джози долгий взгляд, полный вежливости, едва заметной, природной насмешки, которую не вытравить из образа, даже если очень сильно постараться, законной, подтвержденной документально любви: Джози, я положу у твоих ног целый свет, ты веришь, крошка?
Пока что это только ребенок, но я могу куда больше. Гораздо, гораздо больше.
Круглолицая сочится тошнотворным благополучием, и стены разворачиваются экзотическим цветком: искалеченный ребенок без будущего держит осанку, и это тоже удовлетворяет Джей Джея - более чем.
- Нам нужно подписать еще какие-нибудь документы? - осведомляется мистер Брауни тоном, который не предполагает положительного ответа, и британка, разумеется, качает головой, как китайский болванчик, а Джози протягивает девочке этот очаровательный припасенный заранее леденец. - Тогда мы готовы идти. У нас еще очень много дел, - мелодично тянет он - как напеваемый под нос припев какой-нибудь привязавшейся популярной песенки, - потрепав Теодору за щеку. - Большое спасибо. С вами приятно иметь дело, - бросает, выходя в дверь, покачивая девочку на руках, пока милая супруга раскланивается в сантиментах, с видом вроде "что позволено женщине, не позволено сукину сыну Джею Брауни".
"Папочка пришел", и что-то болезненно морщится в Кевине, в его человеческой сути, но он не позволяет себе даже тряхнуть головой - лаковая перчатка может слезть в любой момент, а впереди еще - целый вечер для отвода глаз, звонки британки и тотальный контроль, глаза, рассованные по всему Лондону.
Джози сзади цокает на своих умопомрачительных каблуках, проявляя явное нетерпение.
- Иди к мамочке, детка, - Джей отпускает ее, позволяя идти самостоятельно и закуривает, наблюдая за тем, как стремительно взявшая девочку за руку Джози перехватывает инициативу педагогического процесса. - Теперь мы - настоящая семья, - с усмешкой говорит он, закуривая,
прогорает пластик, прогоркло пахнет гарью, отвратительно, скорее бы обрушился этот фасад (? о нет, Кевин, ни в коем случае)
Джей выдает одну из самых лучших своих улыбок, ту, с которой он, вероятно, встал бы фотографироваться на главный лист какого-нибудь глянцевого журнала.

О нет, Тиффани, никаких надежд на произвольную программу, пока не откатана обязательная: по плану - небольшой перекус, встреча, покупки, обед и снова встреча, посмотри на это раннее утро - пока ты не почувствовала мощный удар внеочередного джетлага, надо переделать все дела, на которые мы только способны.
Наметанным глазом Кевин подмечает две точки непосредственной слежки, с которых ведется бесперебойное наблюдение, и Джей случайным просчитанным жестом опускает ладонь на талию Джози, притягивая ее к себе для очередного небрежного поцелуя.
- А завтра мы потратим весь день на нашу маленькую детку, - "маленькая детка" морщит свой очаровательный носик, отчаянно грызет леденец, уродливая рожа, прикрывшись рукой, наблюдает из окна соседней бакалеи, вяло обмахиваясь газеткой, темные узкие глаза превратились в узкую, бессмысленную щель, - Я сделаю все, чтобы моя девочка почувствовала себя настоящей принцессой.
В салоне пойманного такси Теодора надежно закреплена в детском кресле, на переднем сидении Джей Джей, опять закрывший глаза очками, смотрит на пробегающие за окном улицы с явно скучающим видом; что может быть лучше для растущего организма - семья, в которой супруги никак не могут насытиться друг другом, более чем приличный достаток и общий дух дерзновения, которым пропитано все, включая помпезные агатовые запонки на рубашке Джея и, в тон им, заколку в волосах Джози - такие родители не будут ругаться с учителями, а предложат им взятку, упившаяся вседозволенностью дочь к восемнадцати годам снюхается и уедет во Флориду на подаренном на совершеннолетие кабриолете к двадцати одному, "У НАС ВСЕ ХОРОШО", твердят таблоиды, разрываются сверхновыми билборды на обочинах, Джей Джей Брауни - властелин мира, на него батрачат все мексиканцы в "бургер кингах" и для него натирают бумажными салфетками полы в блестящих ресторациях, в которые он входит широко и лениво, вперед, разумеется, пропуская даму.
- Что пожелаете? - услужливо пододвигает меню официант, и по его интонации понятно, что здесь ланч доступен только тем, для кого "что пожелаете" - это пожизненный ответ на вопрос о возможных, вероятно, капиталах, состоянии в целом, что вы можете себе позволить?
Все, что пожелаете.
Но Джей предлагает сделать выбор супруге, целомудренно отказавшись от предложенной пепельницы и желания курить в целом, щелкает оробевшую девочку по носу, улыбается ей и корчит какую-то сомнительную морду, от которой та впадает в полное оцепенение. На Джея нападает скука, и он диктует заказ официанту с такой интонацией, с какими обычно выговаривают за провинность. Он очаровательно улыбается своей благоверной, поправляет кудри на плечиках Теодоры.
- Как тебе Лондон, детка? Не скучновато?

- Они все просто завидуют моей крошке, - вяло отмахивается Джей, ковыряя вилкой в практически мгновенно доставленном заказе - лица лицами, а считать деньги везде умеют абсолютно одинаково, в том-то и вся загвоздка: материальное благосостояние оценивается по одним и тем же методам примерно везде, быстрый взгляд на ткань костюма и качество тона, быстроту речи и характер претензий. До мозга костей американец, Джей Джей берет себе стандартный стейк с кровью, который должен подчеркнуть некоторую игривость во всем его нахальном облике, открытость к экспериментам, мол, я еще не настолько залип в своем промозглом бизнесе - могу совершить что-то из ряда вон, но, разумеется, не дальше положенного - никаких хватаний официанток за зад (не при детях, не при Джози), никаких двусмысленных выкриков в никуда - папарацци стоят на ушах даже в перманентно пасмурном и меланхоличном Лондоне.
Просто ссеченная с регулярного пиетета искра в костер общемирских мелких страстей.
- Если не прихватила с собой что-нибудь вечернее, придется купить - важная встреча, - телефон вибрирует, дрожь отдает в стол, Теодора вскакивает, испуганная, и Джей Джей зачем-то берет ее за руку, успокаивающе поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ладони. - Я бы оставил вас в номере, но, милая, ты же знаешь - правила есть правила, - говорить об этом не обязательно, но подать Тиффани знак как-то надо, а вероятности прослушки исключать не приходится.
Боже, храни паранойю; проходящий мимо официант бросает странный взгляд, и Кевин не на шутку тревожится, всеми своими внутренними сиренами отдавая в Джей Джея эти отвратительные напряженные нотки, полутона, Джей Джей выпрямляет спину, утирает губы краешком салфетки, отправляет в рот еще, кажется, полпачки жвачки, надвигает на переносицу чуть сползшие очки. Шустрый парень быстро смахивает со стола невидимую глазу пыль, убирает ненужную посуду, доносит заказанный кофе - эспрессо с кусочком темного шоколада для Джози, американо с водой для Джей Джея и многоуровневый молочный коктейль для Тедди, разумеется, сверенный со всеми санитарными и врачебными нормами и, не дай бог, содержащий хоть каплю натурального, а не соевого молока, хотя бы грамм замороженных, а не свежих ягод, хотя бы один ломтик консервированных, а не свежих фруктов - но Тедди наплевать, и она с непосредственностью, свойственной всем этим странным маленьким людям, присасывается к трубочке с большим удовольствием.
- Сегодня вечером за ужином с Лиделлями, - немцы Джози хорошо известны, Генрих Лиделль инвестировал в издательства не одну тысячу долларов, пошедших позже на ее спа, клубы и платья, - У них мелкий сынишка, Теодоре не будет скучно... Теодора - это ты, - Джей снова обращает внимание на новоприобретенную дочь, та прикончила коктейль и теперь назойливо тянет маленькие ручки к продолжающему вибрировать телефону на столе -  Джей Джей был бы не прочь, но повадки малолетних ему не знакомы, а если она захочет засунуть трубку в рот, он с радостью прополощет ей его с мылом.