- Что? - пришлось оторвать лицо от подушки, хотя в ней было очень даже уютно и темно, - В чем? Ну в одежде , полагаю, - подушечка снова приняла его в свои нежные объятия, в голове немного гудело. Первая сменная ночь всегда давалась тяжело, но не так, как ее последствия. Всю ночь он просидел за рулем и даже успел расстащить две группировки из слишком много о себе думающих подростков. То есть, им, конечно, лет по двадцать, но, когда парочка из них все-таки оказалась за решеткой, будто Джим собрал детскую подготовительную группу и запер их в манеже.
Неудачная шутка естественно провалилась, поэтому Джим смиренно перевернулся на бок, встречая укоризненный взгляд Макаронски. В руке у нее дымился чай, и хозяину квартиры стало стыдно, что он не позаботился о своей гостье, хоть она и почти убедила его в том, что сама со всем справится. А вообще, если бы не ее звонок с пометкой "срочно", он вряд ли был готов к приему гостей. Кажется, Эмили хотела что-то обсудить, а теперь выясняется, что это его гардероб. Какая чушь.
- Не знаю, малышка, не думал об этом, - Джим старался смотреть на нее и как можно дольше не моргать, потому что каждый следующий блинк обещал быть последним. Девушка смешно надула губы и нахмурилась, и тут до него наконец-то начало доходить, что это не такая уж и чушь, - Ммм, а там будет дресскод?
А может на знакомство с родителями вообще нужно одеваться как-то по-особенному? Джим мысленно прокрутил содержимое своего шкафа и не нашел там ничего плохого: несколько пар джинс и тренировочных штанов, майки, футболки, пара свитеров, рубашки в клетку. А что еще нужно парню его возраста  и такого вида деятельности?
- Хочешь, посмотри, что там есть, - он кивнул на шкаф, у  почти подножия которого лежал, - и выбери сама то, что посчитаешь нужным, мой шкаф в твоем распоряжении., - у Эмили и так было слегка нервозное настроение в последнее время, видимо, переживала из-за приезда родителей, так что Джим принял позицию "лежачего не бьют" в данной ситуации и отдал бразды правления ей.

Каждая озвученная футболка летела в его сторону, но Джимбо было по барабану. А когда очередная приземлилась ему на лицо, и стало так темно и запахло приятно кондиционером для одежды, то вообще стало зашибись. Слов уже было не разобрать, но, судя по интонации, Эмили была не в восторге от его гардероба. Но у него был этот волшебный момент, поэтмоу Джим блаженно улыбнулся..
В следующий момент он проснулся, когда его милая мамзель раскопала его в футболках и трясла за плечо. Жаль было, что он пропустил всю конструктивную критику в адрес своих невинных шмоток, но Джим проспал, что пропустил, поэтому не знал, о чем жалеть.
- Нет, я не сплю, - на всякий случай ответил он, и, судя по ее недовольной гримасе, вопрос был совсем другим. И ей пришлось его повторить, потому что сонный и растерянный Джимбо не мог ни злить, ни раздражать, только умилять и вызывать чувство жалости.
И речь все еще шла о одежде. Он, конечно, заметил, что Эмили любит время от времени принарядиться так, что слепой не заметит, но он, он-то совсем не такой. Ему всегда было наплевать на одежду, главное, чтобы было удобно, чисто и приятно пахла. Сами понимаете, когда речь шла о полицеской форме, требований было на пару миллионов больше.
Ну вот, чисто гипотетически, зачем ему вообще костюм? По театрам и на заседания сигар-клубов Джим не ходил, в сумасшедшие рестораны не заглядывал, разве что на похороны... Только вот если хоронили кого-нибудь из сослуживцев, ребята одевали обычно парадную форму. Кстааати..
- У меня есть парадная форма, может, она сойдет? - откуда ж ему было знать, что ее уже отвергли. А жаль, он любил свою парадку.

Сквозь дрёму Джим вдруг ощутил горячие ладошки у себя на щеках, и голос ее вдруг прозвучал неожиданно близко. Смысл ее слов по-прежнему до него не очень доходил, и он приоткрыл глаза и  не смог не улыбнуться, обнаружив ее милую мордашку сантиметров в двадцати над собой. Все-таки она такая хорошенькая, когда злится и нервничает. Лучше этих нахмуренных бровей и недовольно надутых губ ничего и не придумаешь.
Впрочем, Джим все равно не очень понимал, почему она так сильно переживает. Это же ее родители, в любом случае они будут любить ее, в независимости от того, в чем ходит ее молодой человек. Ну то есть, это были мысли почти спящего человека, как вы уже поняли. Так что Джимбо решил немножко успокоить ее единственным способом, который был возможен в настоящем его состоянии: заграбастал ее в объятия, и под нежно-сладкий аромат жасмина и клубники, который исходил от ее волос, а может это были ее духи, и под мысли о том, какая же она маленькая и хорошенькая, отключился с легким сердцем.
Сколько он спал, сказать было сложно. Но то и дело его сон прерывался то из-за ее голоса, то из-за того, что кровать как-то странно тряслась. Из всего арсенала попыток Макаронски разбудить его, сработал только поцелуй в щеку. Джимбо оторвал голову от подушки, так и не поняв, когда она успела снова оказаться на диване, когда только что была в его руках.
- Эмс, я тебе сейчас нос откушу, - хрипло пригрозил он, пока она грызла его плечо, - Давай еще минут пять полежим, иди сюда.
Эмили вскочила на кровать уже вне себя. Видимо, ей надоело повторять ему все по несколько раз Так Джим узнал, что они куда-то должны идти.
- Кудааа? - за человеческим костюмом, - Чем тебе не нравится парадная форма, я на нее десяь лет пахал, - она совсем не подходит, ты должен быть красивым, а не полицейским засранцем! - В ней я красивый полицейский засранец, - чувствуя, что он снова засыпает (потому что так бы Джимбо никогда не назвал себя красивым), Эмили приняла то ли трясти его, то ли щекотать, жалобно уговаривая встать, - Я же не смогу сейчас вести, малышка, -вторя ее жалобному тону, наш герой уже на самом деле прощался с подушкой. Тут еще выяснилось, что за ними почти приехал Стюарт, так что больше никаких путей к отступлению у него не осталось. Осталось только урвать что-нибудь напоследок.
Шумно вздохнув, Джимбо перевернулся на спину и потянулся. Не открывая глаз. Потом точно также, описав дугу в воздухе, ткнул себя в щеку:
- Еще один поцелуй и я точно встану, - вот тебе и Спящая красавица,- Я жду свой поцелуй.

- Разве такое возможно забыть? - даже сонливость не скрыла тонну  сомненияв его голосе. Хоть поцелуй (совсем не в щеку, кстати говоря, а ведь он показывал именно туда) и дал ему поразительно-живительные силы, а перед выходом Джим еще и умылся холодной водой, чтобы продержаться как можно дольше, оказавшись во вкусно пахнущем салоне, он забыл про все на свете и разлегся на заднем сидении, пристроив голову на плече у Эмили. Ему было даже немного стыдно за свое поведение, но за последние три года он так привык, что есть режим, и если он хочет спать, то спит, и никто его не разбудит, что теперь ничего не мог с собой поделать. И само собой, ему было жутко неудобно перед Стюартом за то, что вот он возит тридцатилетнего мужика, но в машине было так комфортно, что Джимбо отдался воле случая и купался теперь в ароматах жасмина и клубники, пригревшись на мягком округлом плечике. Ее последний поцелуй распылился в сонном мозгу, потому Джим не сразу понял, к чему она задает такие вопросы.
Интересно, почему ее так заинтересовала альтернатива?
- Ты бы украла что-нибудь другое, -усмехнулся он и поцеловал ее ладошку в ответ на возмущенный тычок локтем под ребра, - А я бы все равно поймал тебя, судьба у нас с тобой такая, - вряд ли его ответ ее устроил, если судить по немного нервному вздоху. Джим хмыкнул и приподнялся, чтобы взглянуть на нее (сейчас открыть глаза было намного легче). Эмили сидела мрачнее тучи и кусала нижнюю губу, стараясь избегать его взгляда. вот это поворот, - Что такое, малышка-Рембо? Чем тебе не нравится наша история? Такой точно ни у кого не будет, -Джим улыбнулся и заправил волосы ей за ушко. Ее боевая рана чуть отдавала фиолетовым сквозь тональник, еще пара дней и не останется и следа.

Вот это поворот. Джим никак не ожидал, что знакомство с ее родителями может вызвать еще какие-то осложнения, помимо того, что это, в общем-то, знакомство с родителями. А тут выясняется, что они ни сном ни духом о ее криминальных наклонностях - как же так?
Стюарт включился в разговор, и не удивительно, даже наш нерой немного проснулся. Пытаясь не отвлекаться на тут же возникший вопрос "а зачем Эмили нужны спички?", Джим все же никак не мог замаскировать удивленный взгляд под что-нибудь другое, менее раздражающее. Просто это в голове не укладывалось: у них такие замечательные отношения с Мадам, он думал, что во всей макаронской семейке царит такая же благодушная атмосфера, как дома у Корнетт. А ее родные мать с отцом даже не знают о клептомании, вырабатывается-то она с детства. В общем, не все тут было понятно, нужно будет выяснить что к чему.
Мда, это, конечно, меняло все. И их история знакомства и их отношения - все это было "враньем и воровством", как бы грубо это ни звучало. Впрочем, Джим все равно не видел в ней ничего плохого, но в ответ на попытки Стюарта помочь придумать что-нибудь более безобидное, Макаронски просто взорвалась. Теперь мужская половина  машины в полной мере ощутила на себе, как же сильно она переживала по поводу приезда родителей.
- Тише, малышка, не горячись, - только что он спокойно посапывал у нее на плечике, а теперь все переменилось. Джимбо приобнял Эмили, устраивая ее у себя на груди, - Стюарт ведь хочет помочь, и потом, не такие уж глупые у него идеи, - с водительского сидения донеслось возмущенное "эй", - Особенно последний вариант: допустим, я пришел к Мадам Корнетт сделать завивку.. - возмущение на переднем сидении сменилось весельем, - Шучу, конечно, - на самом деле ему мозг мозолило слово "угождать". Не ему, конечно, с его двинутой семейкой рассуждать о семейных отношениях, но все же кое-какие представления о том, как все должно быть в лучшем раскладе, он имел. И отчаянное "угождать" Эмили туда как-то не вписывалось.
Со всеми этими размышлениями, Джим протяжно зевнул и аккуратно потер глаза:
- Ты, главное, не нервничай так, мы что-нибудь придумаем, - положив щеку на пушистую макушку, он глубоко вздохнул и блаженно опустил веки. Дрема снова начала одолевать его, пока Эмили затихла, напряженно размышляя над чем-то. Это он понял по тому, как она кусала губы - эти движения чувствовались и с закрытыми глазами. Что же еще сделать, чтобы ее успокоить, похожую на маленького взъерошенного цыпленка, он не знал. А может и знал, а может он и историю бы им придумал такую, что сам бы в нее поверил (учитывая, что Джим не очень любит врать), но бессонная ночь давала о себе знать, и голову его опутал жасминово-клубничный туман, мешая мыслям хоть как-то шевелиться и генерировать идеи.

Джим сам понял, что заснул, только тогда, когда проснулся. Эмили ласково потрепала его по щеке, говоря что-то о выходе, каком выходе? Зачем вообще куда-то идти, они же так хорошо сидят. К тому же, Джим так сладко уснул на ее пушистой макушке, что не мог не порадоваться, что на этот раз обошлось без слюны.
Деваться некуда, пришлось приходить в себя, вылезать из машины, идти в какой-то торговый центр. Хорошо, что она взяла его под руку, можно было брести как зомби. Впрочем, он не удивился, если вдруг открыл бы рот и захрапел (хотя, когда они жили с Шеннон, он не храпел, сейчас же посвящать его в такие подробности его ночной жизни было некому), и народ в самом деле разбежался в разные стороны, а какой-нибудь тестестероновый герой бросился на него, спасая милую девушку, на мозги которой он вполне мог посягнуть. Эмили бы тут же влюбилась в своего спасителя и повела его знакомиться со своими родителями. А поверженный Джимбо так и остался лежать на полу, с разбитым сердцем. На гладком, теплом полу, где, наверное, вполне даже удобно. Где можно немного вздремнуть, пока голубки решают свои проблемы, а потом проснуться и надавать по щам козлу, который увел у тебя девушку, пока ты спал.
Жаль только, что не всякий сгусток тестестерона и мышц мог бы свалить его, потому что, не смотря на высокий рост, он и сам был точно таким же сгустком тестестерона и мышц. И рефлексы у него были доведены до автоматизма, так что и в сонном состоянии отчаянный герой оказался бы перекинутым через плечо.
Обычно в голове Джимбо не умещалось столько бреда. Столько обыденности, повседневных мыслей - он и не успевал думать о каких-то зомби. Зато полузомбическое состояние и легкий флер макаронской шизофрении на фоне приезда родителей творили с его сознанием удивительные вещи.
На это же можно списать и "остроумие". На самом деле, никаким остроумием сегодня Джим не блистал, потому что его у него никогда и не было. Не может человек с такой скоростью соображания быть остроумным. Честным - да, благородным - да, искренним - да, но не остроумным. Поэтому, когда Джимбо забрел следом за Эмили в какой-то магазин и продавщица предложила свою помощь, он всего-навсего ответил эмилишкиными словами :
- Нам нужен "единственный нормальный человеческий костюм", - раз хочет помогать, почему бы и нет. Эмили меньше с ним возиться. Только вот, судя по ее нахмуренной мордашке, не стоило все таки определенные слова выделять кавычками в пальцах. Зачем он вообще так сделал? Он же никогда не показывал кавычки на пальцах.
Но это было неважно. Джим заприметил отличное креслице у примерочной, такое обитое черной кожей и всем своим видом обещающее комфорт и счастье. Тем временем продавщица ( Клэр, как выяснилось), сделав небольшую петлю, вернулась, чтобы узнать его размеры. Джим недоуменно пожал плечами и беспомощно взглянул на Эмили, ведь сегодня - она мозг операции. Обычно он просто шел и брал что ему нужно, порой даже без примерки, особенно, если это очередная футболка.

Отредактировано Jim Curtis (2014-04-04 05:11:56)

Хорошее кресло, удобное. Даже все еще немного теплое, видимо, до него тут тоже кто-то сидел. За одно только кресло, Джим проникся к магазину симпатией, что для него было совсем необычно. Все эти бытийные задвиги по поводу  собственной неотразимости - нет, это не для него. Борьба с преступностью и спасение мира - это уже больше по его части.
Однако, поспать Супермену локального масштаба не дали. Кто же знал, что эти продавщицы такие быстрые. Клэр принесла кое-какие джемпера, пару рубашек и два костюма. Всё подходило друг к дружке по цветовой гамме, даже простой как бревно Джим заметил это. Без Эмили приступать к примерке как-то не хотелось, но та, словно маленькая грозовая тучка, сердитая не по размерам, мрачно перекатывалась от вешалки к вешалке, ломая голову, что делать с таким болваном , как он, и попутно пуская молнии. Джимбо вдруг почувствовал себя страшно виноватым за то, что он такой никчемный и бесполезный. Поэтому он равнодушно пожал плечами и помог Клэр занести все вещи в примерочную. Она тут же составила ему небольшой ансамбль, поэтому наш герой смиренно начал переодеваться, чтобы Эмил не нервничал пуще прежнего из-за его медлительности.
Брюки-дудочки были первыми брюками, которые он надел с с тех самых брюк, которые когда-то давно покупала вместе с ним Шеннон. После того, что случилось, Джим отнес их и некоторую другую одежду в фонд Красного креста и с тех пор носил одни джинсы, потому что они не мялись, не задирались, обнаруживая носки, и были очень удобными.К  слову, эти брюки, которые принесла Клэр, тоже оказались удобными, но теперь, почему-то, Джим ассоциировал их с эксплуатацией со стороны женщин его жизни. Рубашка оказалась на кнопках, поэтому справиться с ней не составило особого труда. Сложнее дело обстояло с пиджаком, который явно был ему мал. Как и вся остальная одежда на нем тоже, если уж честно.
- По-моему, пиджак маловат, - решился на собственное мнение Джимбо, разгядывая, как натянулись швы на бицепсах. Про то, что рубашка была явно мала в плечах, он решил не говорить.
- Не-ет, все нормально. Просто у вас фигура сложная, на такую сложно подобрать одежду, чтобы хорошо сидела, - Клэр попробовала поправить ему топорщившиеся рукава, -Но это правильный обтяг, вам очень хорошо..
-Хотите сказать, теперь я похож на человека? -он правда спросил так, потому что Эмили хотела бы увидеть человека на ужине со своими родителями, а не Джимбо обыкновенного. Но, как оказалось, гораздо сильнее Макаронски не хотела больше видеть Клэр где-нибудь поблизости. По правде говоря, Джим никак не ожидал от своей милой и сердитой тучки такой грубости. Он даже проснулся немного, заметив, как быстро краснеет Клэр.
-Все, ушел, только не кипятись, - он послушно отправился в кабинку, пуская на самотек то, что Эмили излишне придирается к бедной девушке. Сцена, конечно, вышла совсем некрасивая, но он был слишком сонным, а вдруг он действительно упустил какой-нибудь вопиющий акт непрофессионализма?
Распахнув рубашку на кнопках и ощутив себя полуспящим сознанием почти стриптизером, Джим принялся за ту, за которую велели. пуговицы оказались бесконечными, а их застегивание - занятием монотонным, так что в следующее мгновение Макаронски, как вихрь, влетела в примерочную, беря дело в свои руки.
- Представляешь, пока застегивал пуговицы немного задремал. Не думал, что такое возможно, - Джимбо виновато усмехнулся и потер глаз, пока ее пальчики, как перышки, порхали у него под носом.

Встревать и говорить что-то, видя в каком она состоянии, Джимбо бы и в более бодром состоянии не осмелился.  И хотя ее обещание сделать все самой прозвучало весьма двусмысленно (нет, тут подразумевается угроза), он решил ничего не отвечать и никак не комментировать ее поведение, далекое и от Эмили, и от Макаронски, за которой он гонялся по Бостону.. В общем, он сделал правильный выбор и так и заткнулся. Рот на замок, а с него стягивают рубашку, и свитера так и мельтешат перед уставшими глазами, не понятно только почему продавщицы-консультанты, не смотря на страх и праведный гнев его милой с виду мамзели, остались стоять там, где были. Джим, конечно, понимал, что это их работа, но все же ему стало как-то неловко.
А потом исстрадавшийся джимбовский мозг просто отключился.  То есть сам его хозяин еще подавал кое-какие признаки жизни, послушно что-то надевал и снимал с себя, немного передвигался в пространстве и даже изображал какие-то эмоции, глядя на себя в зеркало. А потом ровно также отправился на кассу и купил тот комок тряпок, который Эмили всучила ему в руки. Но что он купил и какую вообще сумму потратил, и каким образом оказался дома так, что пришлось через четыре часа вставать на смену - понятия вообще не имел. То есть совсем. Он просто проснулся по ночносменному будильнику и все, что произошло днем, казалось страшным сном. Рассматривая потом синие круги вокруг глаз, он пообещал себе, что никакая романтика больше не поднимет его в первый сменный день. Никакая и никогда. НИКОГДА.

Как это обычно бывало, ночные смены пролетели быстро и незаметно. Ночью время всегда шло быстрее, да и работать было интереснее, потому что такой город, как Бостон, не ложится спать. И уж непонятно, какие темные силы заставляли мирных граждан делать плохие вещи в такое время суток, но Джимбо был доволен. Алан преимущественно молчал, поскольку мирно храпел на соседнем сидении, а кругом куча преступников делают кучу всего преступного. Рай!
Обычно в первый день выходных после ночной Джим торчал в тренажерке, чтобы лечь спать только вечером и спокойно вернуться в режим. Но этот вечер обещал быть не из легких, поэтому после угрозы Эмили прийти и собрать его он проспал весь день. На самом деле он был даже немного рад, что работал последние два дня ночью, потому что девушка, которую он.. которая ему очень нравилась, просто, не знаю, обернулась каким-то троллем или... Нет, больше она походила на нервозных злодейчиков из тех мультиков, что смотрела у него Кейти. Так что, может, так и не очень хорошо говорить, но этот диссонанс между ее ангельской внешностью и тем, что она творила, ввергал Джимбо в какой-то ступор, отчего он еще больше тормозил, а она еще больше психовала.
Нет, на самом деле все было не так уж и плохо. Просто он три года жил один и как-то отвык от такого, поэтому и шугался. Кроме того, ему не хотелось случайно обидеть ее, вдруг ляпнет какую-нибудь чушь, а у нее и так нервы на пределе. И если она при этом расплачется, то он просто выйдет в окно.
Отоспавшись как следует, приняв душ и приготовив покушать на завтра (на тот случай, если Эмили не бросит его сегодня и зайдет завтра в гости) / на выходные (если все-таки бросит), Джим наконец-то поднял пакет с покупками трехдневной давности, который так и простоял все это время у входной двери. Ну а когда ему заниматься этим?
Внутри оказалась пара брюк и два джемпера. Что ж, если нормальные люди одеваются как Стив Джобс (лично Джим так и думал, что тот прославился благодаря водолазке, какой там "создатель айфона"!), то он оденется как Стив Джобс. Чтобы не скучать, наш герой поставил диск, не поверите, Дюка Эллингтона, отпорол бирки и погладил вещи, быстро и со стрелками, как учили следить за парадной формой в Академии. Зевая, Джим задумчиво почесал гладко выбритую щеку, пока Подруга путалась под ногами. Зазвучала Loveless Love и наш герой поймал дзен, если б  знал, что это такое.
Эмили немного задерживалась, поэтому он решил начать собираться. Прикинув, что оба джемпера в общем-то подходят к брюкам одинаково, он одел первый попавшийся и вдруг понял, что зря отрезал бирки. Мелодия сменилась The Mood To Be Wooed и под быстрые клавишные переборы раздался стук в дверь. Да, здесь бы больше подошла "Так судьба стучится в дверь" Баха.
- Ух ты, ты.. шикарно выглядишь, - он и правда не ожидал увидеть Эмили, разряженную в пух и прах. Он и не знал, что они идут на прием к Королеве. А еще не знал, не откусит ли она ему нос, если он ее поцелует.

Отредактировано Jim Curtis (2014-04-07 02:46:00)

Теперь Джим был сражен не только ее внешним видом, но и поведением. Эмили сама его поцеловала, и при этом его нос остался на месте, а затем впорхнула в его квартиру вместе с ароматом ландышей, словно Фея Крестная, решившая навестить Золушку перед балом. Честно говоря, да, Джим был сбит с толку. Вот она такая добренькая и неземная, может, зря он боялся ее все это время? Хотя, чутье  копа все же подсказывало ему, что не зря.
Макаронски тем времен закружилась на месте, демонстрируя ему, сколько у нее фламинго на платье, потом взяла его за руки, и теперь уж ему оставалось покружиться на месте. Он, конечно, это не сделал, но на секунду представил, как бы органично в данном случае это смотрелось. Он ведь теперь красивый!
- Я думал, мы поедем на мотоцикле, - вместо этого немного разочарованно протянул Джим, в поисках ключей от дома. Такой тесный контакт с Макаронски они естественно не пережили.
Но его волновал несколько другой вопрос. Девушка уже стояла у открытой двери, примерно сложив ручки спереди, и ждала его, поэтому медлить с ним уже не было некуда.
- Слушай, Эмс.. - вдруг за ее спиной показалась Маргаретт с полной для стиралки корзиной, - О, привет Маргаретт.
- Привет-привет! - она сделала пару шагов навстречу, но близко не подошла, - Здорово выглядишь! А вы, ребята, куда-то собираетесь?
- Спасибо. Да так, по делам. Сегодня вечером меня не будет, Кейти может зайти, если захочет что-нибудь почитать или поиграть с Подругой.
- Окей, босс! Удачно вам повеселиться, - Джимбо тоже попрощался и Маргаретт зашаркала тапками вниз по лестнице, лифтом она не пользовалась, шутила, что тем самым экономит на фитнесе.
В общем, разговор, как разговор, все как обычно. Тем не менее, Макаронски, которая начала проявляться еще при короткой отдаче приказов минутой ранее, окончательно пробудилась. Как иначе объяснить такую реакцию на самую элементарную соседскую беседу, Джим не знал.
- Что? - в голове как-то не укладывалось "без ума", и что ее там смущает, он не совсем понимал, но на всякий случай подметил, - Маргаретт просто вежлива и все. - этот ответ ее явно не удовлетворил и она принялась кривляться, на что наш бедный герой совершенно растерялся. На его взгляд Маргаретт была очень милой, пожелала им приятно провести время, например. Поэтому Джим поднял ладони вверх, мол "сдаюсь", - Если честно, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
Вообще, им следовало бы поторопиться, потому что наш герой все еще был без подарка (не в супермаркете на бензоколонке же после задержания его покупать), а время шло. Но у него была проблема по-серьезнее.
- Слушай, Эмс, мне как-то.. не комфортно в этом свитере или как там его.. В джемпере? - угадал. Джим оттянул ворот, который уж как-то плотно к нему прилегал, а потом взглянул на свои лапищи, на пределе обтянутые тонкой тканью, - Кажется, он мне мал, - ощущение было, на самом деле, такое, будто к нему что-то прилипло. А если уж совсем честно, то Джим уже ощущал зачатки начинающейся клаустрофобии, - В таком виде вообще прилично выходить? Может, я лучше надену что-нибудь из своего?

- Детка, у полиции нет клиентов, - посмеиваясь, Джим открыл перед ней дверь в ресторан. Потом ему всучили огромный букет, так что идти пришлось, высматривая ее семенящие по полу ножки.  Так, пока они не остановились, нужно будет забыть на время о всяких "детках" и "малышках". На самом деле, он называл ее так не умышленно, Эмили сама так и напрашивалась на такие умилительные эпитеты, так что нужно будет следить за языком.
Раздался голос Мадам Кроули и через пару секунд цокот каблучков прекратился. Джим решил не терять времени даром и, пока Эмили здоровалась с родителями, поспешил избавиться от букета.
- Это от Вашей внучки, - мадам с удовольствием забрала цветы, улыбаясь во все тридцать два, - Позвольте отметить, что Вы сегодня выглядите особенно обольстительно, - Джим галантно поцеловал протянутую ладонь, говоря тише обычного, чтобы не мешать счастливому воссоединению семейства. Мысленно повторив их имена, он, к своему стыду, понял, что так и не спросил у Эмили насчет их отношений. Ведь это ему пришлось  "утешительными обнимашками" (как вы догадались, авторство не его) успокаивать ее с минуту перед такси.
- О, лейтенант, давно я не слышала таких комплиментов, - молодея на глазах, расцвела Мадам Корнетт, но секундой позже стала немного серьезнее, - Нет, правда, я уже лет сорок не слышала, чтобы так разговаривали...
Джим решил отделаться улыбкой, но тут его ладонь стиснули так, что мама не горюй. Он наконец увидел мистера и миссис Макаронски и прямо вот кишками ощутил, какое же сильное различие между ними и Корнетт с Эмили. Представление друг другу неловко затянулось и мадам взяла знакомство в свои руки, заложив неплохой такой фундамент для симпатии. Впрочем, Джим догадывался, что его искренняя и нежная  любовь к Корнетт была все-таки взаимной.
- Очень приятно, - Джим чуть сжал сухие пальцы Маргарет, заметив про себя, как же сильно она похожа на учительницу. Или на суровую няню, например, - Джим Кёртис, - затем он пожал протянутую руку Дайсону, который все же не встал, оправдывая себя крайне изучающим взглядом, - Рад знакомству.
- Ну же, закругляйтесь со своими церемониями и садись за стол, официант уже не знает, сколько вас ждать, -   по указу именинницы, они с Эмили послушно сели за стол напротив ее родителей, ну и, в общем, дальше следовало самое сложное - завязка неловкой беседы.

Место оказалось весьма приятным: негромкая живая музыка, скромные люстры и наличие огромного количества приборов на столе, большую часть которых официанты убрали после заказа. Золотая середина между фешенебельным рассадником престарелого бомонда и очередным новомодным рестораном. По крайней мере, той неловкости, которую невольно испытываешь и там и там, здесь не ощущалось.
Официант принес бутылку вина и бокал, на толстом донышке которого плескался янтарный виски, для Дайсона. Мадам Корнетт пришлось прервать свой рассказ, чтобы сделать маленький глоточек, распробовать, посмотреть на свет (интересно, она правда разбиралась в этом?), в общем, одобрить вино, прежде чем его разлили остальным. Честно говоря, Джим бы предпочел бы вообще воздержаться сегодня от алкоголя, но раз уж отец семейства решил вместо аперитива начать сразу с виски, лучше будет особо не выделяться на общем фоне. А не выделяться Джим умел отлично. Иначе как он просуществовал столько в блаженном одиночестве, отстав от мира за окном лет на сорок?
Единственное, что заставило его немного смутиться, это то, что Эмили продолжала крепко держать его за руку. Честно говоря, он не совсем понимал, почему она продолжает нервничать: вроде все неплохо, да и он ее не подведет. Чтобы все это не смотрелось так.. подозрительно, Джим положил ее ладонь на стол и накрыл сверху своей. Теперь все было по высшему разряду.
Разговор за столом зашел о работе, и это было замечательно. Потому что пока никто не обращался к нему напрямую. Все, что от него требовалось, лишь поддакнуть Эмили в ответе на вопрос о жизненных ценностях. Хотя, насчет семьи он все же был не совсем согласен. Возможно, когда у него появится своя, он и изменит свое мнение, но пока именно работа (и детская мечта заодно) сделала для него гораздо больше, чем его семейство.
Судя по довольно странной реакции Маргарет на слова дочери на этот счет, Джим не прогадал. Вообще, как он понял, отношения родителей с Эмили действительно были довольно странными. Он честно старался на них не пялиться, отвлекаясь на квартет и певичку, чья музыка была как раз из разряда той, что ему очень нравилась, но слова были абсолютно незнакомыми. Может, что-то из современного репертуара, учитывая, сколько раз там используется слово "задница", только на прошлый манер.
Мадам и чете Макаронски принесли их блюда, и именно в этот момент Мистер Макаронски решил скрасить свою трапезу джимбовским рассказом об их с Эмили знакомстве. Ее рука под его ладонью заметно похолодела.
- В супермаркете, ничего особенного, - Мадам Корнетт перестала жевать, удивленно уставившись на него. Вот поэтому лейтенант и не любил врать. Еще и этот дурацкий джемпер - он немного поправил плотно прилегающий ворот, решив свести рассказ к минимуму, - Я просто помог достать Эмили банку.. - банку чего? варенья? кукурузы? меда? горошка? горошка! - .. банку горошка, - тут официант принес и их с Эмили блюда и смазанное от неловкой паузы впечатление от рассказа было забыто. Вообще Джим говорил медленно и не громко, абсолютно ровным голосом, либо для того, чтобы интерес к нему по-угас, остановившись на "да вроде хороший парень", либо, чтобы наоборот расположить к себе собеседников - это уже от их темперамента зависит.
- А ты там случаем не работаешь?- Дайсон, конечно, улыбнулся, но видно было, что этот вопрос его очень заботит.
- Нет, я служу в полиции, - Джим чуть сжал ладошку Эмили на прощание и взялся за приборы. Лучше переключиться на еду, потому что, видимо, такой ответ Дайсона очень заинтересовал.
- В наше время мало кто идет работать в полицию. Работа ведь опасная и, насколько я помню, в Америке не высоко оплачиваемая? - намек с едой был не понят. Впрочем, это вполне понятные вопросы для отца , ему же надо знать, чем парень его дочери занимается и как собирается ее обеспечивать в случае чего. Жаль только, что практические параллели у Джимбо никак не пересекались в идиллическими:
- Если честно, я работаю не ради денег.
- Лейтенант очень верен своему делу, Дайсон, - Мадам Корнетт, похоже, переварила их новоиспеченную историю знакомства и теперь вступилась за него. Джим и сам умом понимал, что его слова многим кажутся неискренними, потому что думать так сейчас не модно, поэтому был благодарен Мадам, хоть и догадывался, что ей просто очень нравится называть его "лейтенантом".

Корнетт вернула себе внимание собравшихся, и Джим поблагодарил удачу за то, что сегодня ее день рождения, иначе невинное знакомство легко могло превратиться в допрос с пристрастием. Не сказать, чтобы это его особенно заботило: Джимбо уже был достаточно взрослым и по натуре абсолютно независимым от чужого мнения, чтобы сильно переживать, понравится он им или нет. То есть, он, конечно, немного нервничал по этому поводу, как и любой нормальный человек на его месте, но особо не увлекался. Гораздо больше его заботило то, как Эмили переживет этот вечер, и не придется ли ей потом краснеть за него.
Мадам, разобравшись со стейком на раз-два (вот откуда у Макаронски такой аппетит), элегантно держала в руке бокал вина, который то и дело наполнял дежуривший рядом официант, и рассуждала о семейных ценностях. Вот тут о Джиме и вспомнили.
- Джим, а вы были женаты? - вдруг осведомилась Маргарет, глядя на него в упор. И вид у нее был такой серьезный, что об удачной шутке как раз в тему (и почему всякие глупости приходят к нему в голову именно в таких ситуациях?) пришлось забыть. Хотя, может, не такой уж и удачной она была. Как считаете, ответь он сейчас "да я, в общем-то, еще не разводился", за этим столом хоть кто-нибудь улыбнулся?
- Нет, - пришлось промочить горло; его не покидало ощущение, что он отвечает директрисе в своей старой школе.
- Почему? - вот уж действительно странный вопрос, Джим как смог смягчил его негромким смешком:
- Не знаю, как-то не приходилось, - все, на этот раз интерес к нему закончился. Джимбо взглянул на Эмили, подозрительно притихшую рядом, чтобы удостовериться, что у нее все в порядке. А она просто улыбалась себе и ковыряла своего цыпленка, и вообще как будто бы была совсем не здесь.
Странно, потому что все было довольно-таки неплохо на его взгляд. Главное, что про его семью не спросили, а все остальное - ерунда. Разговор пошел дальше, оказываясь порой в самых неожиданных дебрях, и, пока Эмили благополучно отмалчивалась, Дайсон не забывал интересоваться джимбовским мнением почти по любому возникшему поводу. Но наш заслуженный Мистер Нейтралитет прекрасно справлялся и с этим.
Потом общая беседа перешла в диалог четы Макаронски о работе, видимо, уж очень они любили работать. И это Кёртис считал себя фанатом.
- Ах, как же я любила эту песню! - вдруг мечтательно вздохнула Мадам Корнетт, слегка порозовевшая после выпитого. Джим даже узнал эту мелодию,она была на том же диске, что он слушал перед выходом. Дюк Эллингтон, "Я только начинаю видеть видеть свет", красивая композиция, немного переделанная. Со стейком было давно покончено, поэтому Джим решил, что много не потеряет, если сделает этой милой женщине приятно. И пригласил ее на танец, так галантно, как только умел.
К слову, для фламинго Джим танцевал совсем не дурно.
- Как приятно, когда мужчина действительно ведёт! - вокруг танцевало приличное количество пар, но ни одна из них не успела по-жонглировать партнершей так, как успел лейтенант, поэтому не удивительно, что Мадам так обрадовалась. И это при том, что наш герой уважал ее возраст и не делал слишком резких движений, - Какой прекрасный подарок на день рождения!
Кстати, интересно, сколько ей лет? Так ведь и не поймешь, а спросить нельзя.
- Ваш подарок лежит рядом с букетом, Мадам, - улыбнулся Джим; бывало так, что и ровесниц в колледже не сдвинешь с места, а эта милая старушка была легкой в движении, как  пушинка.
- Вот это да, и что же там?? - и здесь Джим начал догадываться, что дело не только в генах. Эмили похоже большую часть своей жизни провела с бабушкой.
- Боюсь, не смогу ответить, Мадам, Эмили выбирала. Я не горазд на сюрпризы.
- Ну эта история с горошком была тем еще сюрпризом! - Корнетт заговорщицки подмигнула ему. И ведь не скажешь ничего против.
- Это снова Эмили, я бы, как дурак, рассказал все, как было, - усмехнулся Джим, поведение Мадам Кроули, да еще и под легким флером спиртного, здорово отдавало Макаронски. Он мельком взглянул на стол, за которым остались сидеть Маргарет с Дайсоном и Эмили. Кажется, они разговаривали, только вот, судя по ее лицу, здесь у них с Мадам было намного веселее. Тогда он набрался храбрости и все-таки решил спросить.
- Они говорила, что они не знает о.. - тогда до него дошло, что не знает в курсе ли бабушка насчет ее пристрастия к блестящему и чужому. Тогда он просто захлопнул рот и продолжил с нового предложения, как ни в чем не бывало, -Я понимаю, это не мое дело, но мне все же важно знать.. У Эмили с родителями отношения.. Они..
Мадам Корнетт поджала губы и многозначно на него посмотрела.
- Оу, все ясно, - значит не очень, объяснять дважды не нужно. Пора переводить тему, - Ну а я им.. как?
- О, ты им понравился, не переживай, дорогой, - Мадам похлопала его по плечу, а затем не смогла удержаться от смеха (вот такого расположения наш герой добился за счет своей олдскульности и тому количеству бокалов вина, что сопровождали ужин Корнетт), - Вы только посмотрите на его довольное лицо!
- Конечно, я же танцую с самой красивой дамой в этом зале, - даже не пытаясь бороться с самодовольной широченной улыбкой, Джим снова завертел захихикавшую, как старшеклассница, Мадам.
Когда они вернулись, легкое напряжение вовсю царило за столом. Цыпленок Эмили больше походил на жертву аварии на лесопилке, а сама она витала где-то в облаках, в то время как ее родители разговаривали то ли с ней, то ли друг с другом, не понятно. Глядя на все это издалека, Джимбо решил даже не садиться.
- Можно пригласить вас на танец? - протянутая ладонь оказалась прямо между ней и бокалом вина, чтобы привлечь ее внимание.

Отредактировано Jim Curtis (2014-04-16 01:45:48)

- Я тоже, - вторя ее тихому невнятному голоску, Джим все же улыбнулся и пропустил ее вперед себя на площадку. Слабо верилось, что Эмили не умеет танцевать, он уже насмотрелся и на ритуальные танцы у себя дома, и растяжка у нее хорошая (без всяких там двойных смыслов, сами понимаете, это всего лишь случайные наблюдения физрука), и двигается она динамично и грациозно, а еще.. а еще очень быстро бегает. Впрочем, может у нее действительно просто координация очень хорошая, раз ее бабуля так отжигает.
Хотелось бы немного отвлечь ее, но она сама благополучно отвлеклась, поправляя ему челку. Он ведь спрашивал, не нужно ли ему подстричься перед ужином-икс, но она не разрешила. От ее запястья, мелькнувшего перед носом, остался легкий аромат ландышей, раздразнив обоняние самым светлым запахом на свете. Джим снова заулыбался, сверх-довольный таким ласковым жестом по отношению к себе.
- Все, что ты захочешь, малышка, -ну разве ей откажешь? Наблюдая за своими руками, Эмили  обвила шею руками и благополучно повисла на ней. В таких заведениях, наверное, танцевать подобным образом не очень правильно, но, как я уже говорил, нашему герою в основном было абсолютно по боку, что думают остальные. Джим деликатно приобнял ее за талию, которая из-за каблуков оказалось гораздо выше, чем обычно, - Я тоже люблю обниматься.
Темп окружающих заметно замедлился, певичка со сцены нежно напевала, что происходит, когда женщина любит мужчину. Джим выкинул все из головы, наслаждаясь моментом. Может, музыка сделала свое дело, а может это вино так подействовало на Эмили - он ведь уже знал, какой эффект получается, если смешать его безбашенную Макаронски и спиртное. На людях, правда, с него джемпер не снимешь, наверное, поэтому Эмили притихла у него в объятиях.. Хотя, все это шутки, конечно.
  - А где же мне еще быть? - ее прохладное дыхание немного щекотало шею. Джим усмехнулся и попытался взглянуть на нее, но Эмили надежно укрылась. Анализировать ее слова можно было бесконечно, но наш герой устал разгадывать каждое ее слово и решил обо всем спросить, когда будет время. Пока что ему было хорошо и без бесполезных мыслительных процессов. Все это так неважно, пока она у него в руках, и играет эта музыка.

К концу ужина все уже были намного веселее, чем поначалу. Мистер Макаронски что-то нашептывал на ушко Миссис Макаронски, и та, сильно краснея, сдавленно хихикала, еще больше похожая на учительницу, чем обычно. Корнетт беседовала с Джимбо, любопытствуя, почему он так мало пьет и сколько жмет от пола. Даже невозмутимые официанты немного расслабились, посмеиваясь над не очень шумной, но достаточно смешной компанией, собравшейся за этим столом.
Но по-настоящему хорошо было Эмили. Большей частью отмалчиваясь, она то и дело вставляла свои весомые доводы в их с Мадам разговор (ну вот например нельзя же просто так оставить без замечания вопрос " а сможет ли Джим отсюда попасть во-он в тот цветочек на обоях из пистолета) и лениво попивала вино. Минус таких заведений в том, что здесь бокалы пустыми и полупустыми не стояли, поэтому официанты должны были после каждого глотка возвращать им первоначальный вид. И вот хрен поймешь, сколько ты выпил.
Вот поэтому Джим прямо чувствовал, как с каждой секундой, проведенной здесь, ей становилось все "хорошее" и "хорошее". Если поначалу они просто держались за руки под столом, то под конец она уже почти лежала на нем, флегматично перебирая ему волосы на затылке. Естественно, ни о каких больше танцах и речи быть не могло, ну а когда ее родители попросились домой, пришло время собираться. Да и Мадам Корнетт устала.
А вот Эмили расхныкалась, что не хочет идти домой. Поэтому было принято решение, что они с Джимом чуть-чуть прогуляются перед сном. Хотя, еще тогда было ясно, что идея не очень хорошая. И, как вы уже сами понимаете, долго они не гуляли.
- Детка, осталось только подняться в лифте, - Джиму хотелось приобнять ее, но она так вцепилась ему в руку, что рыпаться было бесполезно. В такси Эмили раскапризничалась, похожая на ребенка больше, чем обычно, в большом отцовском пиджаке.
- Ты же не останешься в такси навсегда? - водитель явно не понимал, что происходит, и почему взрослому мужику приходилось разговаривать со взрослой девушкой как с маленьким дитем. Только вот Джиму не "приходилось", ему, в общем-то, все очень даже нравилось. Она ему нравилась. Если можно так сказать.
Тем не менее, никакие уговоры тут не помогли. Когда такси остановилось, Эмили окончательно разнылась, при этом, что самое смешное, уже не открывая глаз - сон одолевал бедную девушку, но она не сдавалась. Пришлось сдаться Джимбо. В общем, раз уж Макаронски так сильно не хочет ходить, что ж, тогда гора сама придет к Магомеду.
- Добрый вечер, надеюсь, мы не разбудили, - Мадам Корнетт ждал очередной сюрприз от "не гораздого на сюрпризы" Джима: за дверью оказался, как вы уже поняли, он, с задремавшей Эмили на своей спине,- Она, кажется, уснула, пока мы поднимались в лифте, - объяснил он, пока Мадам снимала туфельки с внучкиных ножек.
- Отнеси ее в комнату, только тише, Дайсон с Маргарет уже спят, - если бы у Джима был младший брат или сестра, вся эта ситуация была  бы для него немного по-привычнее. Но ничего не поделаешь: Джим чуть не на цыпочках зашел в ее комнату и аккуратно опустил на кровать. Девушка шумно вздохнула, когда он укрыл ее половиной одеяла и также на цыпочках направился к выходу.

Отредактировано Jim Curtis (2014-04-18 01:41:11)

Эмили откинула одеяло и беспорядочно мотала руками в воздухе, наверное, чтобы показать Джиму, что она все еще в сознании. Смотрелось это очень забавно, потому что в комнате было темно, а ей явно очень хотелось спать, судя по голосу и тому, как все-таки вяло двигались ее руки.
Сейчас было бы верным все-таки уйти, да и неловко как-то оставаться надолго у нее в спальне в такое время суток при живой-то бабушке и родителях, пусть и спящих, неприлично. Как-то уж слишком неоднозначно все это выглядит, но.. Но ведь завтра ему тоже будет грустно и одиноко без нее. Поэтому, не смотря на усталость, он решил немного задержаться
- Я целуюсь вовсе не как первоклассник, - ворчливо возразил он и опустился на колени перед кроватью, чтобы прервать это подлое хихиканье. Ну, в общем, хихикать она действительно перестала. Духи давно выветрились, но от нее все равно пахло чем-то очень приятным, таким, знаете.. своим. Мотающиеся, как две вареные макаронины, руки опустились ему на шею, и вся она подалась к нему на встречу, так что Джим правильно сделал, что остался на полу. Все-таки вино влияло на нее очень любопытно, а ее меняющееся настроение очень быстро передавалось ему. Ну а Джим.. пожалуй, будет правильным сказать, что он слишком дорожил их отношениями, чтобы дешевить их из-за лишнего бокала вина. Ему было.. как бы очень важно, чтобы она знала, как серьезно он относится к ней. И как сильно ему хотелось ничего не испортить.
- А теперь залезай под одеяло, - скомандовал он и окончательно опустился на пол, облокотившись о тумбу у ее кровати. Все же, и он устал. Оставалось надеяться, что ее родня не подумает ничего такого..Точнее, не посчитает его достаточно глупым для того, чтобы делать всякие глупости на вражеской территории, полной всяческих врагов.
Эмили полностью скрылась под одеялом и шуршала там, пока платье, что было очень неожиданно, не пролетело над его головой и не упало на пушистый ковер. Хорошо, что в комнате был выключен свет, хотя, возможно, джимбовские пунцовые щеки так и засветились в темноте. Он и сам не знал, почему так сильно смутился. Как.. Как первоклассник, черт побери.
Сначала из-под одеяло показалось бледное лицо, а затем вылезла рука, чтобы взять его за руку. Джим прижал прохладную ладошку к губам, чтобы успокоить горящие щеки. Сонная улыбка осветила ее лицо. Завтра у нее рабочий день, и весь вечер с родителями. Да, завтра он ее не увидит. И ему действительно будет грустно и одиноко.
- Посижу с тобой, пока ты не уснешь, -он вроде как просил разрешения, но в то же время знал, что ему и так разрешат остаться. В щели под ее дверью все еще пробивался свет, значит, Корнетт еще не легла спать. Интересно, что она сейчас делает. Надеюсь, не ждет, пока он уйдет. За то время, что он ухаживал за больной Эмили, пока она была в отъезде, он прекрасно выучил, где здесь выход, - Слушай, мне неудобно спрашивать, но сколько Мадам исполнилось?

Отредактировано Jim Curtis (2014-04-18 03:13:23)

- Надо же, - удивился Джим. И ведь не скажешь, что Корнетт семьдесят шесть. Он бы дал ей лет шестьдесят - шестьдесят семь. Помимо того, что она чудесно выглядела для своих лет, она еще и на удивление легко двигалась. Его бабушка и дедушка умерли, когда он был еще маленьким (со стороны матери), так что, не имея перед глазами ни одного примера, он всегда думал, что семьдесят шесть - это очень много. То есть, не сказать, чтобы он прям каждый день размышлял об этом, но на фоне - да, такие мысли обнаруживаются обычно, когда что-то опровергает их. И Корнетт, которая все еще вела бизнес в такой степени, что собралась расширяться в свой день рождения, была лучшим опровержением всех возрастных ограничений.
Неожиданно рассказ продолжился, и вот он наконец-то хоть что-то узнал о ее родителях. Времени размышлять не было, Джим жадно впитывал каждое ее слово, но все равно так и не понял самого важного. Хотя самым важным здесь было то, что Корнетт была и оставалась самым дорогим для Эмили человеком. И то, что он теперь тоже посвящен в тайный орден Тамплиеров (тайный крохотный кружочек людей, которые знают, куда пропадает их столовое серебро и коты). Хотя, следовало бы переименовать его в.. Не знаю, Эмсплиеры?
- Твоя привилегия ограничивается лишь тем, что за безделушки ты будешь оказываться в участке, где тебя все знают, - отшутился Джим. Такие маленькие аккуратные пальчики, нежная кожа, блестящие ноготки. Не верится, что такие красивые руки способны на воровство. Хотя, может, в этом как раз и есть вся ирония.
Несмотря на это, Эмили доверительно положила голову ему на плечо так, что разлохматившиеся волосы щекотали ему шею. Кажется, он уже успел разрушить ее идеально гладкую прическу, пока они гуляли. Чтобы ей было удобнее, он чуть съехал на заднице вниз. Интересно, если бы не запись в ее деле, рассказала бы она ему сама о своих.. воровских наклонностях?
Макаронски сладко засопела у него плече, и Джим неожиданно для себя обнаружил, как было бы здорово забраться к ней под одеяло, обнять руками и ногами и поцеловать в шею, чтобы почувствовать мурашки на ее руках. Странное, очень сильное, но в целом безобидное желание, видимо, не такой уж он и умный, каким казался сам себе.
Вместо этого он снова поцеловал тыльную сторону ее ладошки. Что-то в ее рассказе не сводилось, но правда лежала на поверхности, оставалось лишь уточнить:
- И сколько тебе было, когда твои родители уехали во Францию без тебя? - осторожно спросил он, щекой опускаясь на ее голову. Что ж, это многое объясняло.

- Ужасно скучная, - хмыкнул Джимбо, ясно давая понять, что это совсем не так. И протяжно зевнул. На сегодня с разговорами пора было заканчивать. Эмили зашуршала под одеялом, как бы одобряя эту мысль. Ему ведь еще домой тащиться.
На самом деле, чтобы уснуть девушке хватило где-то полминуты. Поцеловав прохладный лоб на прощание, он отправился на выход. Где его ждали, кстати, неприятно режущий привыкшие к темноте глаза свет, мадам Корнетт и, что самое удивительно, теоретически спящая Маргарет. Джим сильно смутился, извинился, что задержался у них в такой час, быстро собрался и улизнул наружу как можно незаметнее. Как сами понимаете, незаметно у него ничего уже не получилось, но наглеть не стоило.
Поймать такси в такой час, как ни странно, не составило труда. По дороге домой, Джим раскладывал полученную за сегодня информацию об Эмили по полочкам, медленно и очень педантично. Мозайка наконец более-менее собралась, теперь общая картина стала вполне ясной.
И, не смотря на парочку фейлов, которые он возможно допустил, домой он пришел очень даже довольным. Вряд ли у них сложилось уж совсем никудышное впечатление о нем и этого ему было вполне достаточно. Каким-то левым чувством он все еще находился у Эмили в комнате и держал ее за руку, почему-то. И знаете, что послужило завершающим аккордом на сегодня? Тот момент, когда Джим наконец-то снял с себя этот дурацкий джемпер.

Джимбо стоял себе мирно в супермаркете и разглядывал макароны. Вообще, он очень любил макароны (да, такая вот ирония), другое дело, что мучным лучше не увлекаться. Но вот названия просто поражали своими "парпаделле", все таки итальянский очень красивый язык. Может, начать изучать итальянский?
В общем, как вы поняли, ему было нечего делать до прихода Макаронски.
Не скажу, что макароны прям целиком захватили Джима, но Эмили он заметил только тогда, когда они уже целовались. Очень.. круто целовались. Как-то так.
- Может, это ты за мной повторяешь, - усмехнулся он, поднимая ее очки и снова руша ее прическу. Если она до сих пор осмеливается делать прически, зная, что сегодня ее ждет только Джим с его лапищами и какой-нибудь вкуснотой.
Да, одеты они были как Бонни и Клайд современного разлива. Сентябрь стучался в окошко, поэтому он достал свою тысячелетнюю мотоциклетную кожанку, стандартный набор выходного лейтенанта и вот как все получилось. Ладно хоть с охранником он знаком уже очень давно.
- Итак, у меня всего два вопроса, - он даже наглядно показал два пальца, - Во-первых, твои родители не против, что сегодня ты со мной, а не с ними? И во-вторых, что мы будем есть? - на самом деле, это было не правильно, несмотря на ее натянутые отношения с четой Макаронски, но дело в том, что он очень глупо соскучился по ней и, видимо, поэтому сам немного поглупел. Если честно, в последнее время он вообще начал сомневаться в своей соображалке, если речь заходила об Эмили. Странно это все, конечно, а с другой стороны вроде как и не странно совсем. Вот.

- Я уже заметил, - Джимбо широко усмехнулся, глядя, как раздувается до огромных размеров розовый жевачечный шар. Двадцать шесть и творить все, что захочется - да, именно эти два параметра описывали Макаронски лучше всего. Но все же, этим двадцати шести годам она все-таки была обязана своим родителям, не смотря на их странные взаимоотношения, и вот они приехали спустя долгое время разлуки.. Как-то не хорошо получается бросать их через день после их приезда.
Не Джимбо, конечно, было судить, он уже и не помнил, когда в последний раз видел хотя бы мать или созванивался с ней, но все же, ему было немного не по себе.
Эмили тем временем быстро определилась с их ужином на сегодня. И угадайте, что это было?
- Романтика с легким оттенком каннибализма, вот это я понимаю, - Джимбо вытащил упаковку макарон, которую девушка отправила в корзину разве что не трех-очковым, и положил те, что получше. Так, в общем-то, и было положено начало. Далеко они, конечно, не ушли, потому что в какой-то момент Джим обнаружил Эмили, старательно перебрасывающую ногу прямиком в корзину. Он бросил быстрый взгляд на Филиппа, тутошнего охранника, и тот без лишних слов покачал головой.
- Я же потом не расплачусь, детка, - отшутился Джим, разворачивая ее на одной ноге в другую сторону, - В другой раз, - на самом деле супермаркет был совсем не большим.. Возможно даже маленьким. В таких особо не раскатаешься. Ну и еще он был всего в двух шагах от джимбовского домаи все его здесь знали, было бы грустно злоупотреблять их добродушием.
Эмили недовольно надула губы, но капризничать дальше не стала. Вместо этого она пошла дальше, пока не остановилась у стойки с баночками всех форм и размеров со всякими вкусностями внутри вроде джемов, конфетюра и соусов. Джим как раз взвешивал помидоры, когда заметил, что что-то долго она там стоит. Он-то думал, что она к нему присоединится, но нет. Вместо этого, пока она разглядывала что-то на верхних полках, ее рука сама по себе засовывала в карман одну из баночек.  Сами понимаете, томаты пришлось взвешивать очень быстро.
- По-пристаю к тебе немного, - Эмили вздрогнула, похоже, подкрался он очень тихо. Приобняв ее со спины, он засунул руку ей в карман и незаметно вернул то, что там оказалось. Чтобы окончательно отвести от себя подозрения охранника, он поцеловал ее в нежную щечку и увел за руку к овощам и фруктам, там блестящих штучек поменьше будет.

Как вы уже поняли, поход с ней по продуктовому оказался намного увлекательнее, чем по шмоткам. Немного похоже на какую-нибудь компьютерную игру, что-то вроде аркады, где нужно собирать монетки и бонусы. Только здесь нужно сначала искать в магазине Макаронски, а уж потом вытряхивать из ее карманов и бонусы и монетки.
- В твоей ванной нет ни ванны ни душа, - он ведь всего лишь отвернулся на пару секунд  за редисом, а ее и след простыл. Прямо магия какая-то, - Так что фактически, у тебя нет ванной, - за то время, что Эмили оставалась без присмотра, она успела завязать роман с новой безделушкой. Право же, Джиму даже  стало немного обидно. Интересно, за него бы она так боролась, будь он на месте крючка? - У тебя там даже плитки нет, на бетон его не прикрепишь. Тебе не нужен этот крючок, - он полез к ней в карман взятым в заложники крючком, но она оказалась быстрее. Когда она успела вскрыть упаковку только?
Пара минут борьбы, прерываемой ее негодующим писком, и ворованное оказалось у него в руках.
- Когда доделаешь ремонт, мы вернемся и купим его. За все семьдесят пять центов! - Джим принялся засовывать горе-крючок обратно в упаковку под испепеляющим взглядом Макаронски, а также... Да, Филипп тоже наблюдал за ним. С бо-ольшим любопытством.
Джим вздохнул, отправив упаковку на место без каких-либо комментариев. Обвинение в воровстве хорошо на его службе точно не скажется, но что поделаешь. Оставалось надеяться, что сегодня обойдется. тем более Эмили в этом случае была намного важнее. И все ее тараканы в голове.

Шоколадом прикрываться было, сами понимаете, уже поздно. Джим твердо решил, что она с собой сегодня ничего не унесет, ну и заодно посмотреть, как она обычно ходит по магазинам одна. Явно на крючке Макаронски останавливаться не собирается.
Впрочем, она все-таки вернулась с кучей шоколадок, не смотря на то, что Джим  все это время одним глазом присматривал за ней. И не смотря на то, что мастерство, как говорится, не пропьешь, он все-таки выловил из ее кармана какой-то гудок. Что сказать, Эмили еще раз подтвердила свой статус профи. Хотя тот случай со значком навсегда останется той недосягаемой высотой, которую ставят перед собой спортсмены и воры по-солиднее.
- А мне кажется, ты одолжила его только чтобы пообниматься со мной, -распугивать соседей! маньяков! Но еще смешнее был стратегически неправильно правильный глагол "одолжила", который Джим решил так неумело применить. Впрочем, как бы то ни было, а обнимашки со стороны смотрелись наверное мило, хотя скорее всего странно, пока они шипели друг на друга в борьбе за очередную ерунду, -Я не хочу забирать тебя в участок за нарушения спокойствия в ночной час, Эмс, и хватит  совать по карманам всякую хрень.
Наконец удалось зажать ее между тележкой и собой. Эмили крутилась как егоза и попыталась прошмыгнуть у него под рукой, но тут же была схвачена и возвращена на место. Так они и двинулись к кассе, вместе толкая тележку, которую он неизвестно как успел заполнить кое-какими продуктами. Точнее, это Джим подталкивал обиженно засопевшую Макаронски вместе с тележкой. Что при таком раскладе им сегодня удастся приготовить - неизвестно, но теперь Джим знал, как управляться с ней в супермаркетах и это главное. К тому же обычно она так не воевала из-за всякой китайской дребедени, видимо, вся эта ситуация с родителями все-таки напрягала ее. Зря она им ничего не сказала, да и вообще, лучше бы осталась с ними, пока они в Бостоне.
- Нет, я прав, - безапелляционно ответил Джим и незаметно наклонился к ее макушке, втягивая сладкий аромат ее волос - от него чуть ли мураши по рукам не бегали. Можно было бы поцеловать ее в щеку или еще лучше в шею, чтобы она прекратила дуться, но пусть лучше обижается на него дальше, поскольку впереди ее ждет главный объект искушения. В каждом продуктовом у кассы обязательно стоит стенд с огромным количеством всяких жвачек, конфет, в общем, всего, что вмещает в себя тонну сахара. Дети здесь обычно не хило так раскручивают непутевых родителей на скорейший диатез и ожирение в двенадцать лет.
Но у Эмили уже была куча шоколада, которую он как раз выгружал на ленту, вежливо поздоровавшись с Милдред. К тому же Макаронски все еще недовольно поглядывала на него, выпятив нежно розовые губки, вряд ли ей захочется учудить что-нибудь снова.
Но стоило отвлечься на секунду и она уже что-то сжимает в луке, даже не стараясь хоть как-то это скрыть. Чтобы не устраивать сцены перед давно знакомой Милдред, Джим молча и с силой (но все же очень аккуратно) расцепил ее пальцы и забрал содержимое.
Вот. И если тут он поступил очень умно, а равно тихо, то на этом его благоразумие закончилось.
- Хочешь сказать, тебе это тоже "крайне необходимо"? - Джим говорил тихо, но все же очень близко от Милдред,да и ярко красная пачка презервативов так и семафорила, так и семафорила.
- Это будешь брать? - включилась в разговор Милдред, которая хоть и была сбита с толку, все же была немного рада от того, что этот парень наконец-то нашел подружку.
- Нет, это.. - кассирша выпучила на него глаза и Джим осекся. Затем перевел взгляд на мрачную, как туча, Эмили, а затем наконец разглядел, точнее, осознал до конца, что же именно у него в руке и как это все выглядит со стороны. Вот и встал вопрос ребром. Если бы на месте Милдред сидела  какая-нибудь юная безразличная особа, но нет: когда на вас смотрит с ТАКИМ укором женщина лет пятидесяти, невольно поднимаешь руки вверх и шагаешь в том направлении, куда приказывает этот взгляд.
Вот Джим безмолвно и опустил злополучную пачку на ленту, соглашаясь со своей судьбой, а сам чувствовал, как сильно горят уши.
- Зачем вообще эти пачки делают такими красными, - уже на улице проворчал Джим и замолчал, не собираясь больше поднимать эту тему сегодня. Ибо перед ним разверзалась огромная пропасть, кишащая огромным количеством вопросов и верных/неверных решений, искушений и соблазнов, а все, что ему сегодня хотелось, просто приготовить ужин вдвоем и выпить немного вина.

- Смешно, - буркнул себе под нос Джимбо и на этом уже точно-точно решил не поднимать эту тему больше. Просто не смог удержаться, ведь ей было смешно! И Милдред было смешно, и всем в округе было смешно. Обхохочешься просто.
Хоть Джим и понимал, что угодил в ловко расставленные силки коварной и подлой мести Макаронски, все же ни капли не злился на нее. Больше на себя, и правильно, в следующий раз будет внимательнее и будет следить за тем, чем размахивает в толпе. Да и потом, злиться на Макаронски, да еще и после всех ее гениальных выходок (помните, как она скрывалась от копа, успев сделать все, чтобы продлить себе срок в камере?) было совершенно бесполезным занятием, да и как-то не получалось у него.
К тому же, ну не до злости ему было. Хоть он и старался не думать об этом, будущая пропасть, о которой он успел подумать, все-таки дала крепкую трещину в уже пошатнувшемся фундаменте его благопристойности, и теперь оттуда сквозило всякими опасными мыслями, и вопросами, и ответами, догадками и издержками воображения, отчего Джим чувствовал себя не в своей тарелке.
Не в своей тарелке он дошел до дома, поднялся на лифт, не в своей тарелке он искал ключи и нашел их в руках уже открывающей дверь Эмили, и не в своей тарелке он наконец-то зашел в квартиру. Ощущение неловкости, такой холодной и склизкой, немного отступило, но снова вернулось, когда Эмс обняла его со спины, хотя ему всегда страшно нравилось, когда она так делала, нравилось и сейчас. Просто он как-то.. ну не очень понимал, как быть с ней. Она ведь не просто так схватила именно пачку презервативов, или же дело в одной мести?
- Конечно возьму. Теперь-то я знаю откуда ждать опасности, - усмехнулся Джимбо, прекратив шуршать пакетом, чтобы подобрать ее руку и поцеловать ладонь. Подруга, разбуженная шумом, заинтересованно смотрела с пола на объект шуршания, -Думаю просто, что можно приготовить из того, что мы успели купить, - шоколада было явно больше, чем нормальной еды. Глядя на него, у Джима зудели десны, поэтому отодвинул кучу консервантов и слоновьей порцией сахара подальше от себя, - Тебе нравятся мидии? - как они сюда вообще попали? Вопрос, конечно, риторический, он ведь хватал все, что попадалось под руку, лишь бы им было, что сегодня готовить.

Джим облегченно выдохнул. Еще один день без страха, что Эмили решит навестить его просто так. Значит, можно спокойно собираться в душ.

Пришлось тут же ее заверить, что он тоже скучает, но родители не так часто приезжают к ней, чтобы их игнорировать и тратить время на него. Конечно, он писал ей эти слова уже не в первый раз, но лучше перестраховаться. Пока Эмили держала свое слово и проводила все время с ними, опасаться было нечего. Но стоило дать слабину и все мигом рухнет к черту. К тому же, он уже почти снял повязку, а дело это далеко не из самых приятных.

Выходя на работу в среду, Джим нарадоваться не мог, что за мидиями упросил Эмили на время забыть о нем и посвятить себя родителям. Не всякий Ромео наподобие нашего героя  ходил бы  на его месте таким довольным, но..
На их участке уже давно не происходило ничего интересного. С той самой облавы на итальяшку, которую Джимбо по воле случая, известного всем, благополучно пропустил, ничего, что могло бы соответствовать его геройским замашкам. Его районы кишели амебообразными наркошами и агрессивными подростками, но не более, а это так себе добыча.
Но сегодня Джиму предстоял великий день. Потому что, хоть на его участке и было все тихо и спокойно (казалось бы, сиди и радуйся), то на соседнем намечалось нечто совершенно особенное. Настолько особенное, что ребята заранее запросили подкрепление с соседних участков.

Охота на Эриэля Дельгадо началась еще пару лет назад. Родом из Колумбии, этот парень начинал с торговли на улице,  потом начал варить свой собственный амфетамин и прочую дурь, несколько раз привлекался за хранение наркотиков, даже отсидел месяца три, обзавелся в тюрьме дружками и с тех пор его «бизнес» разросся до катастрофических масштабов. Весь юг Бостона сидел на дельгадовской игле, за авторитаризм другим, сошкам помельче, приходилось расплачиваться жизнью. Уровень смертности подпрыгнул на пару пунктов, мирные жители требовали от полиции хоть каких-то действий.
Но беда была в том, что Дельгадо ни разу не удавалось поймать с поличным. Более того, никто не видел его в живую уже примерно восемь месяцев. Его люди, которых все-таки удавалось засадить за решетку, молчали, а кроты либо возвращались с неполным комплектом конечностей, либо просто не возвращались. Но одному из них все-таки удалось втереться в доверие и более-менее обосноваться во всей этой «тусовке» . И сегодня вечером состоится передача товара, за которой этого засранца заснимут, а затем скрутят и прикроют всю его лавочку

И почему эти наркоши всегда выбирают склады. Ну правда, загляни в любой заброшенный склад и получишь пулю в лоб только из-за того, что дескать притон какого-нибудь Спирита или Факундо.  Можно вообще проехаться по складам и собрать целый урожай наркобаронов каким-нибудь теплым летним вечером – Джим всегда так считал.
Но сейчас он отвечал за внутренний круг копов, как лейтенант. План здания детективам удалось раздобыть заранее и оно оказалось достаточно большим, чтобы разбить полицейских на три круга. Пока люди Дельгадо проверяли наличие слежки или посторонних гостей на складе, несколько кордонов ждало снаружи, снайперы сидели на крыше, чтобы спуститься к окнам, когда капитан даст добро.
План был прост: один из сопровождающих детектива Мартинеса подает первый знак, когда эти недомерки, которых раньше выручала только фортуна, прекратят прочесывать здание, а потом второй, когда второму сопровождающему удастся хоть как-то запечатлеть (желательно на камеру, чем в памяти) момент передачи товара Мартинесу, а затем начнется то, что в народе называется «облава».
- Раз ты дослужился до лейтенанта, почему не идешь в детективы, сынок? – капитан Стоунстрит из третьего участка всегда Джиму импонировал, жаль, что им довелось совсем немного проработать вместе.
- Там нужен интеллект. Не буду прибедняться и врать, что я глупый, но рукоприкладство мне больше по душе, - отшутился Джим, пока Карл и Оуэн обсуждали по рации чью-то подружку. Лейтенант хотел было вежливо попросить их заткнуться (сегодня можно было, сегодня он действительно лейтенант), потому что другие уже начинали жаловаться, но вдруг телефон у  капитана замигал – первое уведомление от одного из детективов под прикрытием в здании. Капитан отдал приказ и снайперы спустились к окнам, а Джим повел свой небольшой отряд к дверям, расставив по несколько человек на каждую дверь.
Должно пройти не больше минуты, прежде чем им предстоит ворваться в здание, полное вооруженных парней. В голове начался последний отсчет, Джим поднял руку, готовый отдать последнюю команду…
- Фараоны!! Здесь сраные фараоны!! – раздался приглушенный вопль изнутри и тут же раздалось несколько выстрелов.
- Бетта, быстрее, внутрь! – и Джим махнул рукой, выбив ногой дверь и бросившись прямо в беспорядочную стрельбу. За стенами звучал голос капитана, усиленный мегафоном, оповещающий, что здание окружено и Дегальде предлагается сдаться добровольно. Но он, с калашниковым наперевес, был как-то против такого расклада событий. Его люди окружили его и стреляли напролом, целясь в основном в живот. Шанс, что их поймают, составлял 2/3, поэтому лучше отделаться пулей, застрявшей в бронежилете, чем мотать больший срок за убийство копа при исполнении. Все трое кротов уже валялось на полу. Двое не шевелились, один, скорчившись, катался по полу.
Главным сейчас было рассчитать траекторию движения сплоченной группки преступников. Она  определенно куда-то двигалась, причем достаточно целеустремленно, но за их спинами был голая стена. Или же это гаражная дверь?
- Окружить их! – Джим снова поднял руку, чтобы скомандовать тем, кто его не слышит, но тут же словил шальную пулю в плечо. Дело обычное, он уже потерял счет пулям, побывавшим или просто задевшим его когда-либо, поэтому, удостоверившись, что кость не задета, Джим подобрал выпавший пистолет с пола. Тем временем веселые ребята, оказавшись на более-менее безопасном расстоянии, решили сменить тактику и бросились врассыпную. Все, абсолютно все помчались к дверям  на улицу и к немногочисленным транспортным средствам, оказавшимся внутри. Все. И только один, бросив калаш и зажав чемодан с товаром  в зубах, полез по пожарной лестнице вверх на крышу. И это был Дельгадо.
Естественно Джим помчался за ним. Стрелять по безоружным протокол не рекомендовал, а вот догнать и вырубить – поощрял.
- Стой, полиция! – еще велел прокричать протокол, хотя вообще не понятно, к чему это в такой очевидной ситуации. Лезть вверх по лестнице с простреленной рукой было не очень удобно, но о боли пришлось на время забыть. Тем более, далее его ожидали куда менее приятные моменты, чем этот.
Чемодан Дельгадо сильно тормозил, чтоб вполне выравнивало их положение на данный момент. Более того, Джим его почти догнал. Пока вдруг не ухнул вниз.
Слава богам, что ему удалось уцепиться здоровой рукой за ремень виновника своего падения – если бы тот не был таким жирным, лейтенант бы уже отдавал честь Святому Петру. Жирдяй явно был не очень доволен, поэтому,  после очень веселой трясучки и пары ударов под дых Джим снова оказался на лестнице, неосознанно подставляя лицо под  нежный ботинок сорок восьмого размера. В голове все зазвенело, и во рту тут же появился вкус крови, а второй удар только усугубил такие вот приятности. Впрочем, единственное, что спасло Джима от вдавленного в черепушку носового хряща, то, что они уже находились почти у выхода на крышу, а жиртресту тоже хотелось свободы. Но Дельгадо союзники были не нужны, поэтому через секунду тот пролетел вниз с простреленной башкой мимо Кёртиса. Что ж, это карма.
- Дельгадо, стой! – говорить было очень больно, как всегда, когда разбита губа. Вот же черт, снова есть через трубочку?
На его удивление, тот остановился. Развернулся, положил чемодан на пол и спокойно поднял руку с пистолетом.
- Опусти оружие, - Джиму-то приходилось целиться левой рукой, а левой рукой он стрелял немного хуже, чем правой. Не скажу, что совсем ужасно, но миньона он бы Эмили не выиграл. На его счастье, ополоумевший Дельгадо (возможно под кайфом) из правой стрелял еще хуже, чем он из левой, но одного кривого выстрела было достаточно, чтобы Джим мог спокойно выстрелить в ответ и прострелить ему ногу. Так что тот теперь корчился на полу рядом со своим драгоценным чемоданчиком и так и напрашивался, чтобы на него надели наручники.

В общем, теперь вы поняли, почему Эмили не следовало приходить к нему. Вряд ли она обрадуется скромному букету всяких приятностей, который он набрал в среду (а он очень легко отделался в этот раз, на самом деле). Простреленная рука, парочка гематом в районе ребер (ни одного сломанного – это успех!), разбитая губа, заплывший глаз. Удивительно, как без сотрясения  обошлось.
Но Эмили же этого не объяснишь. Да и не хотелось ему, чтобы она видела его таким. Это ведь только для него, чем больше тумаков собрал, тем успешнее все прошло. Поэтому он уже второй день сидел дома на больничном, а ей врал, что на работе. Джим не любил врать, но куда деваться. К тому же, на нем все заживает, как на собаке, вон уже есть нормально может. К тому времени, когда ее родители уедут, на нем и следа не останется.
Так что хорошо, что он взял с нее то самое обещание.  Оставалось только не давать ей поводов нарушить его.

За то время, что Джим жил один, он уже привык и в слегка покореженном состоянии заботиться о себе сам. Менять бинты, пить обезбаливающие вовремя, ну и всякое такое прочее. Поэтому сейчас, выйдя из душа, он заново перебинтовал себе руку и закрепил ее в люльке через плечо. Жаль, что пострадала правая, пришлось ужинать полуфабрикатами, потому что левой держать нож – это совсем не то же самое, что нажимать на курок.
Потом он усадил подругу себе на живот и прилег почитать книжку, которую сегодня намеревался закончить. И ведь ничего не предвещало беды. Если бы не звонок  в дверь.
И, честное слово, если бы он хоть на секунду заподозрил что-то не ладное, он бы обязательно заглянул в глазок. Это могла быть Маргаретт с очередным сломанным душем или холодильником, почтальон или кто-то еще. Но никак не..
-Эмили?? – и Джим аккуратно зашел за дверь, спрятав убитую руку, в надежде отделаться только комплиментами по поводу его прекрасного лица. Ладно хоть глаз уже «отплыл» и просто принял насыщенный фиолетовый оттенок.

Ну вот, и ее сумочка вывалилась из ослабевших рук прямо на пол. А все начиналось так здорово, хотя, конечно, глупо было надеяться, что она так и не обратит внимание на его чудесный вид. Надежда - тварь живучая, но вместо этого Эмили уже зажала ладонью рот и смотрела на него с таким ужасом, словно у него головы нет. М-да, не хотел он, чтобы она видела все это, в особенности сейчас, когда у нее и так есть прекрасный повод, чтобы понервничать. Впервые это всегда тяжело.
Джим был в растерянности и не знал, что делать. Ему не очень нравилось то, что она нарушила свое обещание и весь его обман вскрылся.. Но с другой стороны он очень сильно соскучился и был рад ее видеть.
- "Разборка", - иронично усмехнулся он, подставляя лицо под прохладные ладони.  Как приятно, - Так уж, "разборочка", ничего особенного, - честно говоря, Джим вообще был сильно удивлен, почему Дельгадо не могли так долго взять. Ребята оказались полными профанами, а сама операция заняла не больше двадцати минут. И как уж человек, который толком выстрелить не может, держал в страхе весь юг?
В ее глазах читалось столько жалости, что легче было опустить веки. Джим никогда не любил, чтобы его жалели, не потому, что он вот такой вот гордый, а потому, что всегда чувствовал какое-то непонятное смятение от того, что люди переживают из-за него. Сподручнее было сразу предупредить, что он не любит, когда его жалеют, и не привлекать к себе лишнего внимания.
С Эмили он чувствовал то же смятение, но вот чудо, похоже он и забыл, что это может быть чуточку приятно. А может никогда и не знал: Шеннон обычно орала на него, а в детстве матери чаще не оказывалось рядом.
- Не следовало тебе приходить, Эмс, - виновато улыбнулся он и уткнулся лбом о ее лоб. А затем, кряхтя, нагнулся за ее сумочкой и протянул ей, - Вот.

- Я ни в коем случае не прогоняю тебя, - робко возразил Джим, догадываясь, что, протянув ей ее сумочку, поступил весьма двусмысленно. А он всего-навсего поднял ее с пола.
Ну вот, она даже назвала его "Джимми". Какое ужасное имя, под стать тому, как он чувствовал себя сейчас, пока она причитала, внимательно разглядывая его. Наверное, искала еще следы повреждений. А ему вдруг стало стыдно, что она переживает вот сейчас, когда на самом деле переживать было не из-за чего. Эмили прибежала к нему и так явно чем-то расстроенная, а теперь из-за него расстроилась еще больше. Мало ей было проблем с родителями, так нет же. И почему она не могла прийти к нему ну недельку спустя? Он бы и повязку уже снял к тому времени, обошлось бы без этого.
Голос Эмили вдруг стал тверже, как у учительницы, как у ее мамы. Джим надеялся, что они смогут обойти этот вопрос, что получится обойтись тем, что и так видно.. Но не вышло. Врать дальше не было смысла, но он все же как-то неловко замялся, прежде чем все же сознаться:
- Ну нет.. - под футболкой тоже было на что посмотреть, и дело не ограничивалось вполне неплохими физическими данными. Там был космос, в прямом смысле этого слова: гематомы всегда принимали всякие самые причудливые оттенки.
От такого ответа вся твердость, которую она и так взяла неизвестно откуда, исчезла и было видно, что Эмили вот-вот расплачется. Джим ощутил легкий приступ паники:
- Детка, мне не плохо, и мне не больно, - чтобы исправить как-то ситуацию, он взял ее за руку действующей рукой и улыбнулся, заглядывая ей в лицо. И он говорил чистую правду, Сидни, действующая участковая медсестра прописала ему отличные обезбаливающие на этот раз. К прошлым у него уже началось привыкание, а сейчас все отлично, - Честно, не переживай, ничего страшного ведь не случилось. Просто пуля задела, такое часто случается, ну и побили немножко, ерунда. Я ведь даже не в больнице, о чем тут переживать?

Эмили совсем раскисла, тихонько присев на диван так, словно он вот-вот рассыпется под ней. А затем упала на спинку и закрыла лицо руками и продолжала и продолжала говорить и говорить. Ну а Джим тяжело вздохнул, что ему еще оставалось.
Мда, не так это должно было произойти.. Если бы не вся эта нервотрепка с ее родителями, она бы восприняла некоторые нюансы его работы гораздо проще. Кроме того, ему казалось, что, заметив, сколько на нем боевых отметин, она будет готова к тому, с чем ей придется столкнуться, но Эмили до сегодняшнего дня, похоже, особо над этим не задумывалась.
Джим подвинул раскрытую книжку и присел рядом, растерянный и теперь уже не менее расстроенный. Почти что "если ты будешь плакать, то я тоже начну". Он честно попытался вспомнить, как они с Шеннон переживали все эти дежурства в больницах - тогда он не вылезал из драк. ведь вряд ли они сидели и плакали вместе над тем, что на работе ему приходилось не только отвешивать пинки, но и получать сдачи. И порой ему доставалось поболее всяких там засранцев.
А тут он сидит, дома, живой и вполне здоровый, даже немного недовольный тем, что времени на эту "разборочку" ушло всего ничего и толком надрать зад он так никому и не успел. то есть, тюрьма, конечно, лучшее исправительное учреждение в мире (да, вот так по-детски), но лейтенант верил, что рука правоохранительных органов (где он и служил), отвешивающая жесткую такую оплеуху перед  судом и заключением, играет не менее важную роль.
- Не нужно меня жалеть, милая, - как можно мягче заговорил он, деликатно стараясь отобрать ее ладонь от лица. Не той стороной он сел, - Никакие это не напоминания о боли, шрамы это.. Это просто шрамы. Никакой смысловой нагрузки они не несут, -и правда, Джим никогда не относился к таким мелочам серьезно. Ну подумаешь, кое-какие отметины. Единственное, что его беспокоило в этом случае, не будет ли ей неприятно, но её его "разукрашенное" тело вроде как не было не приятно.. До сегодняшнего вечера, - Эмили, работа у меня такая.. И, я говорю чистую правду, это ерунда. Ну что мне еще сказать, чтобы ты поняла, какая эта ерунда, и не расстраивалась так?- оставив попытки убрать ее ладони от лица, он опустил рабочую руку ей на плечо.

- Тебе ведь не за что извиняться, - пробубнил Джим, опуская глаза на тот случай, если ее смущает то, что он смотрит, как она вытирает слезы, очень усердно, сохраняя самое сосредоточенное выражение на мордашке. Он ведь и не строил из себя никакого супергероя. Он и не пытался им стать. "Строить" уже само под собой подразумевало какие-то старания и потуги, но это было не для него. Джим не бросался под пули, чтобы заслужить очередное звание звание или медали, не для галочки и не для того, чтобы потом хвастаться  очередной отметиной. Он не делал это ради тщеславия или общественного одобрения. Он делал это потому, что так было нужно. А ему было не сложно.
И сейчас, возможно, да, ему было бы очень приятно, чтобы его пожалели, хоть ущерб, полученный  от ранений, и оказался до смешного не велик.. Но она выглядела такой расстроенной. Лучше бы она не видела его вообще.
Эмили взяла его ладонь в обе руки, расправляя пальцы и выглядывая там что-то явно сакральное. Несомненно то, что она все равно будет его жалеть в любом случае и порадовал его и немного огорчил. Потому что жалеть его придется много, а значит и нервы ее страдать будут чаще. Вряд ли от ее мужа, бывшего мужа, было столько проблем. Интересно, надолго ил ее хватит. Шерон вот всего на шесть лет (если последние полтора года можно считать за отношения). И когда это невинное, в общем-то, чувство перерастет в жалость к себе, а потом в безразличие?
Джиму стало немного не по себе. Он не знал, на что надеялся, ведь эти три года он старательно учился ни на что не надеяться. Но вдруг появилась Эмили и обратила все его старания в прах, разрушила всю его тихую и размеренную жизнь, открывая перед ним горизонты, застроенные самыми невообразимыми воздушными замками.
Джимбо грустно вздохнул, взглянув на нее, как вдруг она сказала такое, о чем он и мечтать не мог, а затем подняла свой взгляд на него. Рот открылся сам по себе, совершенно непроизвольно, а из головы в момент повылетали все мысли,грустные и веселые, умные и не совсем. Он был совершенно ошарашен. Он всегда думал, что первый сделает шаг в этом направлении, но похоже ошибался.
Чем больше он осознавал значение этих слов и глубину ее глаз, тем сильнее у него горели щеки.
- Правда? -наконец выдавил он сквозь улыбку, которая уже давно растянулась на его лице. Интересно, сколько они молчали, точнее, сколько он улыбался вот так, как полный идиот. Просто не каждый день услышишь такое на месте Джимбо. Выглядел он, кончено, как полный кретин, эдакий Ромео после драки с Меркуцио, ну или с крестным отцом, Аль Пачино или Шоном Коннери, не важно..
В голову тут же набилась адовая туча мыслей, Джим не знал, которую озвучивать первой, ведь Эмили теперь смотрела на него очень вопросительно. Конечно, она говорит, что любит его, а он удивляется, мол, правда?
-.. то есть, ты ведь не говоришь так, потому что расстроена.. в смысле, ты и до того, как меня увидела,была чем-то огорчена.. - путанный комок мыслей преобразовался в бессвязную речь,  Джим еще больше смутился, продолжая при этом улыбаться, как дурак, и бубнить пол нос что-то дальше.

-А-ауч, - протянул Джим, убирая плечо подальше от ее злых кулачков. Он надеялся, что вялого возмущения хватит и на обзывательство фламинго и на его избиение, и без того побитого. Но эта улыбка, которая зацементировала намертво щеки, все портила, поэтому казалось, что он продолжает смеяться над ней. То, что ей не нравится его улыбочка, он уже понял. Но ничего не мог поделать с этим.
Джим исподтишка взглянул на нее, чтобы не нарваться на еще один удар... Но, нет, если бы это было возможно, счастье, которое переполняло его, лилось бы из ушей. Джим разглядывал ее руки, , голые предплечья, просвечивающую сквозь кружево белоснежную кожу, ее лицо, ее губы, пушистые волосы, мягкие уже на глаз, не то, что на ощупь - и не мог поверить, насколько ему повезло. Да, пусть он сейчас выглядел, как сумасшедший со своей безумной улыбочкой, если это единственный способ хоть как-то поделиться с миром пьянящей радостью от мысли, что его кто-то любит. Кто-то совершенно особенный.
Эмили тем временем решила не ударяться в метафизику и подсказала ему, весьма сварливо, чем же ему следует заняться. От неожиданности смех вырвался сам собой, а Макаронски насупилась, являя собой крайне привлекательное зрелище.
- Что ж, это не составит особого труда, - пожал плечами Джим, продолжая валять дурака. Он может и хотел перйти на серьезный лад, но постарайтесь понять. Четверт часа назад он лежал на этом диване, читал "Американских богов" со спящей Подругой на животе, уверенный в том, что сегодняшний вечер проведет один. Как тысячи вечеров после этого, до самой смерти (к смерти Джим всегда относился очень по-филисофски). А сейчас его мир перевернулся с ног на голову, или с головы на ноги, как знать.
Джим поднес к губам ее ладонь, целуя сначала тыльную стороны, а потом внутреннюю, а затем ее губы, когда она наконец посмотрела на него. Действовать приходилось аккуратно из-за собственной разбитой, было немного больно и рана могла расстрескатьсяя и снова закровоточить. Вот уж романтика, согласитесь. Хотя, возможно, он слишком переживал по пустякам..

Вот уж романтика, - угрюмо подумал Джим, сквозь какой-то туман ощутив привкус крови и последующую боль. Если честно, если бы Эмили не остановилась, он бы ничего и не заметил, хоть ему и было жутко неудобно от того, что он весь такой побитый и не может обеспечить ей тот уровень романтики, который она заслуживала после своего признания. Точнее, который они оба заслуживали.
Куда делись все предыдущие блаженные минуты и как он забыл об осторожности, Джим не знал. В последнее время у Эмили здорово менялось настроение, когда они целовались, и что еще интереснее, оно слишком легко передавалось и ему. Если бы не стальная воля, не известно, как бы развивались их отношения, но факт в том, что уже никакой стали не хватало, и наш горе-любовничек часто очухивался так, как только что. Поэтому он обычно всего-навсего не давал ей времени разойтись.
Ну вот, забыл о предосторожности, получай кровавые поцелуи. Кому это могло быть приятно? Разумеется, никому. Джим собрался просить прощения, но нелепый звук застрял где-то в горле, и там и оборвался. Ее губы пробежались по его подбородку и щеке, и коснулись пострадавшего глаза, легко, как крыло бабочки. Лучше было помолчать, чтобы не спугнуть, что Джим и сделал, выжидающе замерев. Раздался стук сброшенной на пол туфли, она обняла его за шею и уткнулась носом в косматую щеку.  И Джим блаженно закрыл глаза, по наитию поворачиваясь за ее губами..
Тем временем боль от разбитой губы, несильная, но гадкая, как жужжание комара, выросла до критической отметки.  Джим снова очнулся, обнаружив, что каким-то образом одной рукой пересадил Эмили себе на колени.
- Черт, - легко отстранившись, он аккуратно потрогал языком ноющую болячку. Со стороны выглядело, наверное, забавно, потому что Эмили вдруг улыбнулась, - Губа треснула, прости, - Джим пытался больше не смотреть на ее припухшие и так соблазнительно блестевшие губы, на горячий румянец, в ее глаза, и от безысходности подался вперед и принялся расстегивать оставшуюся на ней туфлю. Благо, на нужной стороне оказалась, - Я тебя всю кровью перемажу, - Эмили положила ладони ему на грудь и обернулась, довольно безразлично наблюдая за тем, как он возится с застежкой. Так вот, справиться с ней одной рукой оказалось не так-то просто, учитывая, что он постоянно отвлекался, то любуясь тоненькой лодыжкой, то пропадая где-то в аромате ее духов и в легком давлении ее ладоней.

Какая коварная застежка, а пальцы толстые и неуклюжие. Джиму, конечно, нравилось растягивать удовольствие, но тут и он понял, что слегка затянул. И все же, у нее такая тоненькая лодыжка, острые косточки и аккуратная ступня. Интересно, что на ней, колготы или чулки. По правде говоря, тот момент, когда она продемонстрировала ему изодранное после драки платье, все не шел у него из головы, поэтому хорошо бы, если чулки. Кто в такую жару носит колготы.
План был таков: избавиться наконец от туфельки и убедиться в исключительной красоте ее ножек, которые она обычно прятала в джинсы и комбинезоне - исследовать изящную голень, чтобы потом под всеми этими слоями ее юбки обнаружить такую соблазнительную полоску кружева.. Джиму было немного неловко за собственные мысли, но все же и он - самый обыкновенный мужчина, пусть и не знает, кто такие Твиттер и мистер Форсквер.
  Тем временем Эмили явно надоело ждать. Расправившись с застежкой в два счета, она покрутила ступней, как на шарнире, и раздался второй стук. Под такой активной деятельностью, разыгравшейся прямо у него перед носом, Джим  вернулся в прежнее положение, жалея о потерянных навеки мгновениях, которые с такой любовью распланировал.
Макаронски решила пойти дальше, красиво выгибая спину и интересуясь, как ему ее платье. Тут Джим и понял, что оно частично прозрачное. Не подумайте ничего такого, просто после того, как она отключилась у него на кровати, перебрав вина, он понял,  что жить гораздо легче, если особо не обращать внимания на то, что на ней одета. Поэтому все, что находилось ниже ее подбородка, старательно скрывалось в расфокусе (сказать легче, чем сделать). А сейчас отводить глаза было поздно. Джим едва успевал кивать и мотать головой, обезоруженный такой прямотой. Ну а последний вопрос окончательно сбил его с толку и смутил.
Тут до него дошло, что его только что загнали в хорошо продуманную ловушку. Потому что, черт побери, ее предложение было очень соблазнительным, но в то же время он еще.. Ну вроде как не чувствовал себя правомочным снимать с нее платье, каким бы прозрачным оно ни было.
- Может быть, ты слишком торопишься? - пришлось прочистить горло, потому что рот наполнился слюной. Джим поспешно улыбнулся, не понимая, жестоко ли или слишком робко прозвучал его вопрос. Просто, есть уйма причин, почему это происходит именно сейчас: расстройство, грусть, жалость, примитивное (в смысле своей глупости, а не исторической глубины) желание. Это были его первые серьезные отношения после Шеннон, и ему не хотелось, чтобы их омрачали такие глупые причины необдуманных поступков. Возможно, он слишком осторожничал, ну а что бы сделали вы, если бы ваша возлюбленная в какой-то момент собрала вещи и укатила к черту на куличики с вашим же другом. Хочешь не хочешь, а засомневаешься.
Джим лишь хотел, чтобы она понимала, что у нее есть право выбора, и что он сделает все, что она захочет.

Что-что, а торопиться, если дело не касалось убегающих воришек, Джим, видимо, не умел. А вот Эмили умела. То есть, у ее отлично получалось. Вообще не понятно, зачем он ей был нужен, раз она сам так легко справляется со своим платьем.
Честно говоря, такой поворот нашего героя ввел в состоянии окончательной прострации. Снова смятение, смущение и залитые румянцем щеки - все это заняло несколько секунд перед тем, как Джим вспомнил, что он все-таки не школьник (хотя Макаронски частенько утверждает обратное), а взрослый мужчина, на потребности которого она сейчас рассчитывает, так что нечего отводить глаза.
Стоило перебороть смущение и неуверенность, как он сразу увидел, какая прекрасная картина открылась перед ним. Пока Эмили выпутывалась из юбки (помочь ей ему конечно же не пришло в голову в такой ответственный момент), привстав на колени, Джим не мог отвести от нее глаз: скромное черное белье и бежевая полоска кружев ласково обхватила округлые бедра, линия талии исчезла на мгновение, потому что живот втянулся, а хрупкие ребра наоборот проступили. Вздох застрял где-то в районе кадыка, и когда платье с шорохом скатилось вниз к туфлям, Джим наконец-то поднял взгляд и улыбнулся ей. Ему всегда нравилась ее прямота (даже когда она больно била по его привычкам и "тормознутости"), но то, как она "говорила" сейчас, храбро и уверенно, языком действий и тела, немного наивно и очень трогательно, было ему всего дороже.
Эмили сидела, красиво выгнув спину, ничего и никого не стесняясь, и это сразило его наповал. Пока она задумчиво разглядывала нехитрую конструкцию, придерживающую больную руку,  Джим наконец позволил себе вдохнуть. С поступлением кислорода, мозг окончательно отключился, ему хотелось прикоснуться к ней, к ее коже, которая в свете лампы для чтения приобрела легкий голубоватый оттенок. Некстати неожиданно заныла рука, и только потом он обнаружил перевязь уже отдельно от себя. На мгновение их взгляды наконец пересеклись и прежнее задумчиво-созерцательное настроение куда-то испарилось. Джим опустил глаза на ее забавно сложенные блестящие губы и в следующую секунду еще перехватил их на полпути к себе. Поцелуй принял новый привкус, когда здоровая рука, до этого плетью лежавшая рядом, сначала чуть коснулась ее талии, а потом увереннее обхватила девушку. Будь он пластичнее, его руку можно было бы дважды обернуть вокруг нее, наверное.
- Немного, - признался Джим, когда его же майка разлучила их, а Эмили принялась изучать гематомки (раз уж речь о "разборочке") у него на пузе. Если бы она пришла раньше на пару ней, то увидела бы идеальный след подошвы от ботинка 48-го размера, который сейчас расплылся и принял форму какой-нибудь галактики "Андромеды".
- Гораздо большую боль мне причиняет то, что у меня лишь одна рука, - усмехнулся он. Эмили вдруг выдала очень странную фразу, которая предполагала какую-то концовку, но пухлые губки плотно сомкнулись, не желая дать ему ни единой подсказки.
Но если все так, как он понял (а понял он, как любой другой мужик на его месте), то он уже и так догадался, поскольку коэффициент одежды у нее явно ниже.
- Если ты не будешь пинаться, я перекину тебе через плечо и отнесу к кровати, - сегодня он, конечно, недееспособный, но одно плечо с рукой у него все еще функционируют. Надо же хоть как-то участвовать в процессе. Главное только, чтоб по животу коленками не била, там и так радостное месиво.

- Cкорее обидно. Очень обидно, - усмехнулся Джим, аккуратно опускаясь на кровать рядом со "сброшенной" Макаронски, хотя олдскульное сочетание простого черного белья и бежевых чулков, и эта немного неуклюжая поза, в которой она оказалась, чуть не ввели его в состояние прежней прострации. Он надеялся, что никогда не забудет этот момент, ее растрепавшиеся волосы и выжидающую улыбку, скомканное одеяло под ее ладонями... Коленки, почему-то на тот момент показавшиеся ему очень забавными.
Как вы уже поняли, к физическому урону Джим относился очень по-философски. И не имел привычки жалеть себя или о чем-либо, особенно, если какие-никакие жертвы приносили какой-никакой результат. Да и потом, после энного по счету шрама эстетическая сторона вопроса перестает интересовать, а потерпеть недельку - другую, особенно с современными анальгетиками, - вообще ерунда. Но в ту секунду, что Джим взглянул на Эмили сверху вниз, он ужасно, просто дико пожалел обо всех своих ранениях, в полной мере осознав, насколько же он ограничен в действии сегодня.
Ребра болели, если нагнуться, поэтому он поспешил устроиться поудобнее, и, подложив под спину подушку, расположился полулежа. Перевязанная рука, на которую наконец перестала действовать гравитация, перешла в спящий режим, безвольно лежа рядом. Врачи были не очень довольны, когда узнали, что Джим с простреленной рукой умудрился подняться на пятнадцать метров вверх по лестнице, и сказали, что он просто сорвал мышцы, поэтому сейчас он едва мог пошевелить ею.
Все это время Эмили сидела рядом и ее руки в нерешительности парили над ним, не зная, как ему помочь и что делать дальше. Наконец, она снова аккуратно уселась на нем (далековато от коленей, если уж на то пошло), и ее ладони снова оказались у него на груди. Да, здесь было определенно лучше, чем на диване.
Ее губы оставили зудящую дорожку от подбородка до уха. Джим с интересом взглянул на нее перед тем, как встретить их поцелуем. Любопытно, что же именно заставляет ее нервничать, ему казалось, что она вполне уверенна в себе. Была у него, конечно, парочка догадок. Например то, что он сегодня нежненький, как цветочек, или то, что ей все-таки придется взять на себя большую часть ответственности за то, что им предстоит. И Джим снова дико пожалел о своей недееспособности.
И все же, это льстило, чертовски льстило. Как и то, как она старалась, целуя его. У Джима сердце защемило от такой трогательной заботы и внимания, было в этом что-то детское, в ее самоотдаче. Это никого не могло оставить равнодушным.
- Почему? - все же спросил он, скользя рукой вниз по изящному изгибу спины, пока ладонь вполне настойчиво не нашла ягодицу, вынуждая Эмили привстать на колени и вытянуться вперед. Теперь до ее шеи можно было легко добраться, но желаемого результата Джим все равно еще не достиг. Не поняв, в чем дело, он додумался поднять глаза. Она ухватилась за полки у него над головой, чтобы не наваливаться на него с его больными ребрами. Такой маневр Джима впечатлил мягко говоря, - Отпусти, не бойся, - Эмили аккуратно легла на него, обхватив его голову и плечи руками, пока он целовал ее шею.
Сладкий с горчинкой вкус очень горячей кожи был чем-то новеньким - Джим и раньше целовал ее в шею, но обычно коротко и понятно, а более детальное изучение позволил себе впервые.
Откуда-то сверху слышалось тихое,но тем не менее участившееся ее дыхание, и наш герой снова понял, как тяжело брать девушке все в свои руки. Пора отбросить смущение  в сторону и помочь ей, а то выходит какая-то игра в одни ворота.
- У тебя такое красивое тело, - действительно, и чего ей нервничать? - Обожаю твой запах, от тебя всегда пахнет акацией, - начал он говорить, чтобы Эмили больше не чувствовала себя неловко, но с первых слов увлекся, выдавая одно признание за другим, ровно с тем, как опускался все ниже и ниже, - Твои ключицы.. и грудь, - ее живот заскользил вверх по его ребрам, позволяя ему добраться до упомянутых им достопримечательностей. Это здорово заводило, хотя он так и не осмелился употребить эпитет "сексуальное".
- Все, что нам нужно, это немного расслабиться, - Джим ведь тоже здорово нервничал. На этих словах, он очень легко расстегнул ей бюстгальтер (как будто всю жизнь этим занимался), чем вызвал просто лавину немого удивления. И тут же к нему вернулось прежнее смущение, - Ты хотела его оставить? Я могу застегнуть обратно.

Отредактировано Jim Curtis (2014-05-28 02:46:35)

- Верно, - усмехнулся Джим; взгляд невольно соскользнул вниз. К палитре общих ощущений от ее прикосновений прибавилось новое, когда она вернулась к нему в объятия (если это можно так назвать с одной рукой-то). Он бы так и любовался дальше, но на ощупь все оказалось в тысячу раз лучше.
Было бы здорово продолжить этот забавный каламбур и выяснить, что преступление, а что нет, но Джим уже не смог. И не потому, что остроумия не хватает (хотя это тоже играет весомую роль), просто Эмили перешла в наступление и все пробкой вылетело из головы. Ее поцелуи, прикосновения и даже укус (она и раньше частенько кусалась, но ему и в голову не приходило, что она вздумает кусаться и в таком.. деликатном процессе) - все смешалось, погружая его в пространство вне времени, полное ощущений.
Рука противно заныла от напряжения - как ему хотелось обнять ее.. Он во многом научился обходиться одной рукой, но не в таких делах.
-Ре..Резинки?.. - понадобилось немного времени, чтобы опомниться и понять, о чем она говорит. А это было довольно трудно, учитывая, что она вот так спокойно сидела напротив него в слегка разобранном виде, - А.. Черт, я кажется оставил их на кухне, - рассеянно пробормотал он, наблюдая за тем, как она пытается стянуть чулки как можно быстрее. Он хотел было сам отправиться на кухню, но она его остановила.
- Куда ты так торопишься, -это, конечно, смотрелось забавно, но сердце кровью обливалось при виде того, как она расправилась с первым чулком. Пока она не успела приняться за второй, Джим не смог устоять перед соблазном, - Позволь мне.

Одной рукой работать было не очень удобно: сначала с одной стороны спустить немного вниз, потом с другой.. и так, пока чулок не покинул ее изящную ступню. Но Джим все равно был доволен, слишком давно он об этом мечтал. А уж что там она имела в виду под " не слежу за своими действиями" - он так и не понял. Здесь действовал Джим один (и очень был этому рад).
Эмили ловко соскользнула с крвоати на диван и умотала на кухню. Слушая до смешного громкий топот босых ног по паркету, а потом шорохи и постукивания ящиков, Джим позволил себе выдохнуть. Легкое беспокойство никак его не оставляло, и ему было немного стыдно за себя. Тело пылало, хотело, желало, а разум все не мог успокоиться. Ему всегда было немного трудно общаться с людьми, а такие моменты, как сегодняшний, всегда давались ему не так просто, если человек был ему очень дорог. Вот такой вот Джимбо, человек привычки, человек постоянства. Он любил-то всего три раза за всю свою недолгую (а с такой работой и, возможно, короткую) жизнь., не считая школьной влюбленности (тоже в единственном экземпляре, кстати). Трудно требовать от себя большего, прекрасно зная свою отшельническую натуру. И Джим знал, но слушая тихую ругань Эмили, все же старался не думать не о чем. То есть вести себя как любой нормальный мужчина на его месте.
Он же и есть нормальный мужик. Чем он менее нормальный, чем остальные?
Чтобы отвлечься, Джим попробовал пошевелить больной рукой. Странное ощущение, будто он отлежал ее: пальцы с трудом поскребли одеяло и свернулись, как дохлое насекомое. Врачи говорили, что три дня покоя и таблеток вернут ей рабочее состояние. Что ж, было бы не плохо, такого с ним раньше ведь не случалось.
Красная пачка прилетела из ниоткуда и шлепнулась рядом со скорчившейся ладонью. Джим поднял глаза, и мысли наконец-то разом вылетели из его головы. Он молча пронаблюдал за тем, как она поднялась по ступенькам, за тем, как она медленно опустилась к нему. Такое красивое, изящное тело портила лишь оставшаяся полоска ткани. Эмили Легла к нему на плечо, немного щекотно дыша ему прямо в шею, и Джим приобнял ее здоровой рукой. Они лежали так, как будто всегда лежали, и было в этом что-то простое и привлекательное, что-то, что очень нравилось Джиму, нравилось бы до самого конца времен.
- Не сегодня, малышка, - обещать, что он никогда не вырубится с нею в руках, было глупо, это как раз очень даже возможно, с его работой, с ее влиянием на нее, - Пусть пальма первенства пока хранится у тебя,- ладонь, которая вполне по-хозяйски снова лежала у нее на ягодице, чуть дрогнула в неуверенности - ему бы не хотелось казаться слишком приставучим или настырным, он ведь с этой стороны ее совсем не знает. Джим поцеловал ее в горячий лоб и это пока было единственное, до чего он смог дотянуться - управлять ею одной рукой было сложновато.

Возможно времени с ее прихода прошло не так много, но Джиму казалось, что они так пролежали с начала времен. Не совсем понятно, что же именно они делали, но это здорово затягивало. Все было по-детски непосредственно и по-взрослому серьезно: они привыкали друг к другу, к совершенно новой близости, которую дарило им отсутствие большей части одежды - из всех объяснений это было самым близким к правде.
Яблочный аромат окутал его и Джим вполуха слушал, что она говорит, слишком концентрируясь на не сильном давлении ее ладони на груди, легких как перышко поцелуях. Наверное, он снова немного отключился, размышляя, чего же ему сейчас хочется сильнее - паузы или продолжения. Само собой будущее сегодняшнего вечера не зависит целиком от него, но было приятно кои-то веки разобраться в собственных чувствах.
Подругу он заметил как раз перед тем, как его почти насильно ткнули носом в грудь. Не сказать, чтобы он был против, но все же не смог не смутиться. Он понимал, что она отвела ему достаточно времени на то, чтобы привыкнуть к ее телу, но ничего не мог с собой поделать - ему хотелось им любоваться, и он снова сильно жалел, что у него всего одна рука в рабочем состоянии. И та начинала неметь, когда Эмили так смотрит на него.
Выслушав ее чистосердечные клепотанские признания, Джим прекратил лыбиться как дурак, и улыбнулся по-спокойнее, заправляя растрепавшиеся волосы за ушко с забавным уголком.
- Не всё обязательно нужно украсть, чтобы заполучить, - тщательно обдумав каждое слово, наконец изрек Джим. Подобные высказывания от такой изувеченной морды скорее всего очень забавно слышать, но он на какой-то момент совершенно забыл все эти докучающие обстоятельства. Он положил крупную по сравнению с ее мордашкой ладонь на бархатную щеку и притянул к себе за поцелуем.

Утро подкралось незаметно, а ведь заснуть ему сегодня дали далеко не сразу. Можно подумать, что он просто отвык за годы отшельничества делить кровать с кем-то, но на деле все гораздо прозаичнее. И когда Эмили наконец сладко засопела у него под боком, он мгновенно вырубился следом, не боясь с непривычки случайно придавить  ее во время сна. Он и так двигался с трудом, проспит оставшиеся ночные часы бревном - Джим это прекрасно знал.
И неясно, почему сон в какой-то момент начал отступать, уступая место разуму, в котором толпились и толкались воспоминания о вчерашней ночи. Не открывая глаз, Джим неслышно вдохнул поглубже и принялся перебирать каждое, каждый ее вдох, и ее непривычно горячую, чуть влажную кожу, дрожащие ресницы, изящное полотно тела, открывшееся перед ним. Это была ночь открытий, и Джим изо всех сил старался компенсировать свою ограниченность в движении. Непонятно, что у него там получилось, но никто не жаловался. Наоборот.
Облизнув пересохшие губы, Джим снова вдохнул резкий чистый воздух, уже скучая по тому особенному аромату у нее за ушком. Решив, что пора  освежить воспоминания, он повернул голову влево и открыл глаза, ожидая увидеть ее затылок. Но к сожалению не увидел ничего. В растерянности пошарив здоровой рукой по ее подушке, Джим обернулся на шорох с правой стороны и, прежде чем подать признаки жизни, успел полюбоваться последними секундами, пока ее изящная фигурка не скрылась под платьем. То немного задралось, обнажая точеные бедра, и Эмили смешно подпрыгнула, чтобы юбка опустилась сама собой.
- Как , уже уходишь? - сев в кровати, разочарованно протянул Джимбо. Лохматый и побитый, а теперь еще и грустный, он выглядел как мальчишка, у которого отбирают подарок на рождество, - Я думал, ты побудешь сегодня со мной.
В положении сидя больная рука резко разнылась, потому что всю ночь болталась абы как без крепления. Ребра тоже болели после такой вот ночи, про губу Джим вообще молчал. Он предпочитал о ней вообще не думать. В общем, болело все, в особенности рука, и, несмотря на то, что Джим витал где-то в районе седьмого облака, подбитый и более чувствительный глаз начал слезиться, пока Эмили говорила о том, что ей надо на работу.
- В таком случае, - уже без прежнего энтузиазма пробормотал наш герой, утирая слезящийся глаз, - Не поможешь мне перевязать руку, пожалуйста, - покончив с глазом, он аккуратно переместил неживую ладонь на пушистое одеяло, под котором прятались его колени, чтобы сила гравитации не усугубляла ситуацию настолько.

Подхватив люльку, Эмили легко взлетела по дивану к нему в кровать и опустилась на колени рядом с ним, как будто никуда и не уходила. Джим довольно отчетливо слышал ее слова и даже кое-что их них понял, но аромат свежести зубной пасты и ее собственный снова заполнили его голову густым туманом. Он следил за тем, как ее движутся пухлые губы, потерявшие четкий контур после вчерашних бесчисленных поцелуев, чувствовал легкий ветерок на щеке от неторопливых манипуляций со шнурком на креплении. Сейчас ей придется уйти на работу, а он будет слоняться по квартире, пока она не вернется. Чем можно было бы занять себя в ее отсутствие? Джим едва рот не открыл, когда понял, что понятия не имеет. Раньше проблем с этим у него не было, а теперь в голову не шло абсолютно ничего. Он реально будет считать минуты, пока она не придет.
Когда с люлькой стало покончено, а рука сразу стала болеть втрое меньше, и Эмили умиротворенно сложила ладони на коленях и взглянула на него "предпрощальным" взглядом (помесь сожаления, грусти и улыбки), Джим обхватил ее здоровой рукой и повалил набок:
- Попалась, - довольно хмыкнул он, поскольку целью номер один для него все же было снова заманить ее на свою территорию. Макаронски весело пищала и хихикала у него в.. руке и особо не сопротивлялась. Целоваться Джим не лез, зубы все-таки не чищены, но вот от соблазна зарыться носом в ее волосы, а затем найти шею, он не удержался. Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, он вдруг понял кое-что.
- У меня наверное не все дома, - обнадеживающее начало, - Но я никак не смогу отпустить тебя, прости, - Эмили на всякий случай посмеялась, но он не шутил, - Пожалуйста, останься со мной сегодня? Только сегодня.

И впрямь, зачем? Джим  вдруг действительно задумался над этим вопросом, пока она устраивалась рядом с ним поудобнее. Плюс к ним прискакала Подруга, заметив видно, что хозяин проснулся, и теперь деловито перешагивала с одного бархана скомканного одеяла на другой.
Джим вздохнул, сосредоточенно разглядывая ее лицо. Его решение не отпускать ее сегодня на работу действительно выглядело странным, ведь обычно ему не очень нравились всякие нарушения дисциплины. Он всегда старался привозить ее домой вовремя и писать/звонить ей в обед, чтобы не отвлекать от работы. А сейчас он просит целый отгул! К тому же за три с лишним года у него было совсем немного гостей, и, поверьте, никого из них он не упрашивал остаться.
Джимбо и сам был немного удивлен, когда наконец признался себе в том, что ему все же тяжело было снова спустить кого-то в свою жизнь на такой уровень. Слишком тяжело, чтобы отпустить его на следующее же утро. Так что да, когда они оба согласились с тем, что у него с головой непорядок, они не прогадали.
Наш стрелянный герой перевернулся на спину и кошка-подружка тут же растянулась у него на животе, подставляя пушистое брюшко под еле живые чесалки перевязанной руки. Пальцы немного оживали и это было здорово.
Эмили тем временем поправила платье, которое немного задралось, оголив белоснежное бедро, и обняла его за руку. И почему она все еще не под одеялом? Неужели все еще думает, что пойдет на работу?
- Ну только сегодня я хочу, чтобы ты провела целый день со мной. Если еще и потом, то на твоей работе меня возненавидят, - вообще Эмили как-то объясняла, чем занимается. И он даже почти понял, что к чему. Работала она кем-то вроде храмной жрицы Твиттера (шучу, конечно, он серьезно понял, за что ей платят), - Но, если тебя это интересует, то стрелянные лейтенанты требуют особого ухода и ласки, - он опустил взгляд на ее блондинистую макушку. Вот уж чему он научился за это время, так это справляться со всем одному, но соблазн, чтобы о нем немного позаботились, был слишком велик, чтобы его преодолеть, - И если этот тип тебе приглянулся, может останешься здесь на некоторое время? В смысле поживешь со мной.. Ну несколько дней, - под конец уверенность как-то подрастерялась, а Джимбо снова смутился, поскольку сам находился в легком шоке от самого себя, а по ее макушке гадать было бесполезно.

- Яволь, мой капитан, - пожал плечами Джим, довольный больше некуда. Эмили, как смогла, вытерла ему руку и упорхнула из его объятий, объявив тем самым, что ленивое утро закончилось, не успев начаться. Что ж, может после завтрака они снова разленятся. Потому что лениться вдруг оказалось очень круто, когда ты не один.
Но прежде чем тоже покинуть кровать, нужно найти свои штаны и.. и остальное. Аккуратно переместив замурчавшую подругу с живота на простынь, Джим отправился на поиски, ныряя под одеяло, не щадя ни ребер, ничего другого. Все равно все болит, как разница.
Да будет свет! До встречи, жалюзи. Подобрав котенка с пола и усадив себе на перебинтованную руку, Джим пошел выполнять приказы дальше. Подруга немного помяукала, потоптав ему лапками грудь, значит зубы немного подождут. Забрав пакет молока над головой у Макаронски, Джим легко поцеловал ее в шею, пока она зависла, изучая небогатое содержимое его холодильника. Что поделать, во время больничного ему было не до изысков. Открыв перед ней маленькую полочку с яйцами, он оставил Подругу завтракать и удалился в ванную.
Уход и ласка. Надо же, раньше ему и в голову не приходило, как двусмысленно это может звучать. Наш герой старательно начищал зубы, залипнув на механике движений. Он ведь ее к себе пожить пригласил. Не слишком ли смело для такого "общительного" парня, как он? В этой квартире после Шеннон никто больше полусуток не задерживался. Если ему предварительно удавалось сюда забраться, конечно.
Мда, и он еще должен думать, как ей быть с сегодняшним отгулом. У него фантазии не хватает даже на то, чтобы вообразить, что его будет ждать ближайшие дня три. Или два. Сколько она с таким социопатом, как он, продержится.
Кстати, оказалось, нужно всего ничего, чтобы признаться себе, что он социопат.
Когда Джим вернулся, Эмили взбивала омлет вилкой. Он предложил помощь, но в ответ получил недовольное шипение.
- Может переоденешься во что-нибудь более удобное? - он приобнял ее со спины: хоть вчера она и продемонстрировала ему, как легко оно снимается, это все равно не домашняя одежда. А у него столько футболок так и просятся.

О да, на этот раз Джимбо действительно был не прочь помочь ей. И даже, полный энтузиазма, взялся за язычок молнии, который так соблазнительно поблескивал прямо у него под носом. Но потянуть вниз так и не смог. Откуда в нем столько нерешительности, он и сам не понимал. Почему-то его не покидало ощущение, что Эмили делает ему одолжение, находясь здесь, и если он проявит чуть больше напора, чем следует, то она уйдет и уже не вернется. Или еще чего. Но если раньше это объяснялось тем, что они были недостаточно близки, то в чем проблема сейчас? Джим не знал, и за ту пару-тройку секунд, что держал это проклятый язычок молнии, и не мог заставить свою руку (единственную причем) двигаться, успел возненавидеть себя просто до предела.
Эмили, похоже, сразу поняла, что дальше дело не пойдет, и не стала ждать до абсурда, чтобы Джим не выглядел совсем уж идиотом сейчас. В общем, снова разделась сама, повесила ему на плечо свое платье и, как ни в чем не бывало, отправилась на поиски футболки в одном исподнем. Отвести глаза было практически невозможно. Интересно, куда они дели ее чулки?
Когда сие прелестное виденье наконец-то скрыли полки, Джим собрался с мыслями и решил ей немного помочь. Повесил платье на стул, достал и поставил разогреваться сковороду. Проверил консистенцию яичной жижи и решил закинуть туда немного сыра и заодно нарезать овощей. Ну и как, спросите вы, провернуть такое одной рукой?
Джимбо уже достал все необходимое, но от предстоявшего зрелища его отвлекла Эмили, которая предложила вернуться ему в постель. Ее пальчики игриво пробежались по его животу, от чего волосы на затылке зашевелились.
- Я лучше полюбуюсь тобой здесь, - усмехнулся Джим, наблюдая, как она пытается выкарабкаться из его футболки. Получилось не очень удачно, но на ее вопрос он тем не менее ответил, - Безупречно, - он уже, кажется, говорил ей, что его одежда на ней смотрится куда лучше. И, если бы он знал, что ее так волнует отсутствие макияжа, то напомнил, что почти в течение недели видел ее не только не накрашенной, но и с температурой под сорок.
Все еще посмеиваясь, Джим притянул ее к себе за талию, впервые в жизни целуясь с кем-то через рукав собственной футболки. Думаю, и для нее это был первый раз.
Ее руки вылезли из-под плена и обвили его шею, и поцелуй под прессом совсем недавних очень тесных и волнительных переживаний очень быстро вышел из-под контроля. От нее все еще пахло горечью ночи, которую не могла перебить даже свежесть зубной пасты. В голове моментально все поплыло, и ничего не оставалось, кроме как предложить отложить завтрак на некоторое время.
Но когда дело дошло до речевого центра, Джимбо снова забуксовал. К тому же ее мордашка уж слишком забавно смотрелась в рукаве, и он не смог сдержать смешок, который свел все страстные поцелуйчики на нет.
- Хочешь, помогу с овощами? - помогая надеть ей футболку правильно, Джим предложил хоть что-то, - мне не трудно.

Сыр, к сожалению, так в омлете и не оказался. Но ничего, когда Джим поправится, снова приготовит омлет, собственноручно, вместе с сыром и свежими овощами. Но только после того, как опробует обе руки в деле, и убедит ее в том, что без боевых ранений с ним намного веселее. Во всех смыслах.
Не смотря на то, что Эмили явно пыталась на чем-то сосредоточиться, к овощам его так и не подпустили. Он рассчитывал на ее любопытство, интересно ведь, как можно что-то резать одной рукой, но что поделать. Такая забота ему, конечно, нравилась, но не так сильно, как длина его футболки, которой явно не хватало. Она повернулась и взгляд непроизвольно соскользнул вниз, и Джимбо тихонечко присел на стул, бесконечно радуясь этому чудесному утру.
Хотелось бы ему нажать на паузу, чтобы совсем не обалдеть от счастья, но дальше больше: Эмс сама принялась за овощи и ее слова, не смотря на сварливый тон, его совершенно сразили. Фрейдисты бы завистливо хихикали, глядя на то, как она кромсает при этом огурец, но Джим лишь глупо посмеивался, заткнув себя долькой помидора, чтобы не упустить ни одного ее слова и вообще не спугнуть чудесное мгновение. По правде говоря, слушая ее, глядя на нее, расхаживающей по его кухне в его футболке длинными босыми ногами, он никак не мог окончательно поверить, что все это происходит именно с ним.
Это довольно тяжело, учитывая свойственный ему образ жизни. Они, конечно, уже достаточно давно встречались, но все же это было как в кино, как-то не реально хорошо и спокойно, как в сценарии милой романтической комедии.
Ее дальнейшие слова заставили его отвлечься от этих странных мыслей, и Джим чуть было не ляпнул, что он очень выносливый, поэтому вряд ли устанет, и был бы не против ее приставаний. Но язык снова атрофировался, не смотря на то, что все вело к сгоревшему/остывшему омлету.
Который, кстати, уже был готов. Джимбо понял намек, но уже отправил вилку в рот, потому что от одного запаха слюнки потекли. Внезапно он понял, насколько был голоден, поэтому от блаженства даже прикрыл глаза.
- Безумно вкусно, - с омлетом все вышло проще, чем с ее фрикадельками, и соли было что надо, и вообще, - Сто лет не ел домашнюю еду, - с одной рукой на кухне больно не повозишься, приходилось обходиться полуфабрикатами. И лишь тот, кто несколько дней подряд ел безвкусную разогреваемую пищу, поймет, какое это блаженство, ощутить во рту вкус горячего, только приготовленного на масле, омлетика. Чувство голода немного перебило все остальные, но это не помешало ему подобрать ее свободную от вилки руку и поцеловать раскрытую ладонь в знак благодарности. Эмили тут же заулыбалась с полным ртом, заставляя его сердце таять также, как и этот омлет во рту.

Завтрак прошел в относительной тишине, и, если честно, Джим немного растерялся. Он понимал, что молчание на утро после такой ночи должно быть неловким, но оно таковым не было, и вот именно это смущало нашего героя-любовника. Потом какие-то мысли (в основном о ее бесконечно длинных ножках, расположившихся у него на коленях под столешницей) окончательно отвлекли его от утренней беседы, которая так и не состоялась.
Как только тарелки опустели, его отправили отдыхать, но Джим, изменяя военной выправке, не спешил выполнять приказ. Отсюда открывался замечательный вид, и он с удовольствием понаблюдал за тем, как она пританцовывает у раковины, смывая пену с рук, и почти удалился на диван только после н-цатого сурового взгляда. Кажется, он, сам того не ведая, пригласил к себе в домой мелкого блондинистого тирана, но так ему даже нравилось. Пока ему всё нравилось.
Пусть она никогда не снимает эту футболку, всегда ходит босиком, пусть ее волосы таким же пушистым нимбом парили над ее макушкой, пусть продолжит так сладко перебирать слова своими пухлыми и бесконечно сладкими губками, а ямочки на ее щеках то появлялись, то пропадали, и пахло от нее всегда так, как пахнет сейчас..
Эмили вдруг повернулась, и Джим понял, что вместо дивана предпочел все это время стоять у нее за спиной, как какой-нибудь психопат. Может, у него и правда крыша поехала, раз он сам не понял, как тут оказался, но сейчас он снова чуть не пустился в путанные оправдания, потому что.. Ну тяжело это, понимаете. Когда так долго живешь один, легче поверить в то, что вся эта любовь случилась вовсе не с тобой, это только в кино так бывает, что после первой совместной герои меняются на раз-два.
Но Джимбо принял твердое решение больше не вести себя как мнительный придурок, поэтому около десяти секунд разглядывания желтоватых крапинок в ее глазах ему хватило на то, чтобы сообразить, что делать дальше. И хотя сейчас, с разукрашенным лицом, да и при свете дня, он меньше всего походил на героя девчачьих романтических фантазий, Джим все же позволил себя сделать именно то, чего ему действительно хотелось: губы аккуратно, чтобы не оцарапать ссадиной, коснулись ее шеи, освежив с ночи терпкий вкус ее кожи на кончике языка..

Через какое-то время Эмили действительно ушла. И только спустя час Джим наконец выбрался из кровати, боясь привыкнуть к такому "постельному" режиму. Для него это было.. слишком хорошо.
В доме стояла угнетающая тишина, плюс дождик зарядил за окном - сентябрь решил качнуть свои права очевидно. Уже под горячими струями душа Джим попытался размять раненую руку, которая еще утром подавала хоть какие-то признаки жизни, а сейчас снова не желала двигаться. Такое не могло не беспокоить, все-таки правая - рабочая, а времени на ее реанимацию должно было уйти куда меньше. А что, если он надорвал мышцы, что, если она вообще больше не будет двигаться? Разнервничавшись, Джим обмотался полотенцем и выскочил из душа. Вода стекала ручьями и под ним уже образовалась приличная лужа, пока он пытался левой рукой набрать номер медицинского отделения при их участке.