В доме вкусно пахло едой. Бекки поставила в духовку лазанью и принялась пальцем соскребать со стенок пластиковой миски остатки соуса. Она не была уверена, что сделала его правильно, но переделывать не стала, потому что масло закончилось, а идти в магазин она не собиралась. Томми оставить не с кем, а если идти вместе с ним, то все это растянется ещё часа на два. Матери дома не было, она вообще отсутствовала вторые сутки. Бекс нашла у неё заначку, но она понимает, что этих денег надолго не хватит. Да, в свои двадцать один Бекки мать-одиночка, и она на мели. По правде говоря, это ещё одна причина, чтобы не ходить в магазин, хотя она могла бы пронести что-то мимо кассы, если бы пошла без Тома.
«Похоже, придётся сегодня идти в клуб».
Бекки облизала палец и посмотрела на часы. У неё есть примерно полчаса, пока лазанья приготовится. Девушка отбросила миску в мойку, к горе остальной посуды, и сделала радио чуть потише: оттуда с шумом вырывалось какое-то развесёлое старьё в стиле семидесятых.
- Чёрт, - тихо прошипела Бекс, когда поняла, что после соуса её пальцы оставляют везде жирные следы. Она отвела кран в сторону, чтобы посуда не мешала, сполоснула руки и быстро вытерла их хлопковым полотенцем. Она собиралась позвонить, договориться насчет няни для Томми на сегодня, а еще можно было позвонить по объявлениям в газете. Или вымыть посуду, но это и потом можно.
За телефоном нужно было идти в другую комнату, но Ребекка не успела: услышала, что кто-то пришёл. Разве дверь была не заперта? Но Бранд никого не ждала! Разве что только мать…
А тут в груди страшно ёкает от неожиданности, потому что оказывается, что это брат. Брат? Джэм?! Что он здесь делает? Бекки в ступоре, она рада и напугана немного, потому что сейчас мать-одиночка чувствует себя нашкодившей девчонкой, которую старший брат сейчас будет наказывать.
«Мне пиздец, - думает Бекки и по инерции думает о том, как спрятать следы присутствия ребёнка. Можно подумать, будто в комнате его не найти, а кроватку, стул, стол, коляску и кучу игрушек можно просто не заметить. А брат… ну, должен был он когда-то выйти из тюрьмы? Только почему не сказал, когда? – Мать твою за ногу, бляяя… Ты что, не рада?»
Девушка крепко зажмурилась. Вдох. Выдох. Открыть левый глаз. Открыть правый. Собраться с духом и выйти в прихожую в домашних тапках и в дурацком фартуке для готовки, с волосами, заплетёнными в неряшливую косу. И Джеймс – погрубевший, конечно, но это же её старший брат! Боже, сколько они не виделись!
- Джейми! – радостное восклицание и Бекки, вмиг преодолев препятствие между ними, буквально повисает на шее у брата. Она так рада его появлению, что забывает обо всём. – Ты вернууулся! Наконец-то! Как ты, старший братик? – девушка смеётся и, наконец, отлипает от Джеймса. Правда, ненадолго, в привычном жесте, позабыв о том, что волосы заплетены, проводит по ним рукой, а потом – в новом заходе – снова обнимает брата, еще крепче. А ведь накурился, куревом несёт за километр... Она не оглядывается и не видит, что в нескольких шагах от них на шум прибежал её двухлетний сын, который сейчас засунул большой палец в рот и с серьезным видом наблюдает за происходящим. – Мог бы предупредить заранее. И, вообще-то, хватит здесь стоять! – она все еще обнимает брата, но через несколько секунд осознает, что сама же и не дает ему шагу ступить, убирает руки и отстраняется, чтобы дать ему пройти. Улыбается, а сама не сводит с Джеймса глаз, пытаясь разглядеть, что в нём осталось неизменным с «тех» пор, и что еще появилось. Прислоняется спиной и ладонями к стене. А еще Ребекка понимает, что момент пиздеца всё равно рано или поздно наступит, и понимание этого слегка гасит радость от встречи. – Скоро будет готова лазанья, - она поворачивает голову в сторону комнаты, где играется сын, и видит, что он уже стоит здесь же. И явно не только-только что вышел из комнаты. – Томми, перестань грызть палец, - это она по привычке, на автомате проговаривает, а сама запрокидывает голову, упирает взгляд в потолок и ждёт буйной реакции Джеймса на всё, что ему предстоит здесь увидеть. Ребёнок вынимает-таки обслюнявленный палец изо рта, вытирает его об маечку.
- Мам, это папа?
«Бля-бля-бля…»

Бекки продолжает пялиться в потолок, она все еще не отлипла от стены и начала постукивать по ней ладонями. Она старательно готовится к грядущему пиздецу, даже ведёт обратный отсчет: три, два, один, пуск! Она ведь должна принять это испытание судьбы достойно, как и многие до этого, только вот брат даже орать не начал, просто сбросил рюкзак, грузно упавший на пол, и тут же принялся за ботинки. Бекки закрыла глаза, подумав о том, что так будет только хуже. И да, это ожидание невероятного скандала еще как её изводит, но отвечает она спокойно, по крайней мере, старается:
- Я не знаю. Пару дней её не видела, но беспокоиться не стоит, - по правде говоря, она уже не может волноваться. Всё равно всё происходит по одному и тому же сценарию, - вот-вот вернётся, - "малышка" пожимает плечами. Ей-то какая разница - сейчас или посреди ночи? - Всегда возвращается.
Она немного оживляется, позволяет себе осторожно покоситься на Джеймса, когда он говорит, что будет не против поесть, даже проходит за ним следом в ванную, смотрит, как он моет руки, умывается – совсем как в детстве.
- Я только что в духовку поставила, с полчасика надо подождать, - мягко, по-доброму сообщает Ребекка, но ответа не дожидается, возвращается на кухню. Ну и, конечно же, она же не имела права вести себя как Джеймс – так, будто никакого ребёнка нет! Наступила на какую-то погремушку так, что та треснула, и тут же нагнулась, подбирая с пола.
- Томми, бля, что ты пораскидывал здесь?! – не громко, но гневно, возмущённо, будто обвиняет во всей творящейся фигне своего двухлетнего сына. Нет, она нисколько не жалела, что оставила ребёнка, ни разу за эти пару лет, но именно сейчас все складывалось совсем не лучшим образом, и девушка выплеснула свое волнение именно в такой форме. – Забери это сейчас же, - всучивает треснувшую игрушку в руки малыша и легонько подталкивает его в сторону кухни, потому что нечего тут ходить за взрослыми хвостом, у них тут свои дела, разборки…
А ребёнок, может, если бы не было Джеймса, которого он впервые видит, бросил бы эту игрушку, но тут еще мама не в духе, вот и стоит он молча посреди кухни, держит в руках пластмасску и во все глазищи наблюдает за дядей, а тот только кивает в его сторону.
Ребекка наблюдала за всем этим как будто со стороны. Молча провожала взглядом каждое движение брата, глядя при этом тяжело, осуждающе и думая о том, что он специально здесь курит, ей на зло. Он выдерживает длинные паузы, явно создавая пустоты для ответов и оправданий, но Бекки все равно молчит, сжимает челюсти плотнее, складывает руки на груди и даже на горку посуды уже не косится, мытье которой можно было бы использовать как спасительно-отвлекающий манёвр. Джеймс смотрит то на неё, то на Томми; Бекки – то на Джеймса, то на сына. Ребёнок же в основном смотрит на дядю своими чудесными, наивными, широко открытыми глазами. Но нельзя же играться в гляделки вечно? Ребекка всё еще держится молчком, хотя и видит, как Джеймс буквально на глазах наливается яростью. Его просьбе-приказу не перечит, набирает воду в электрочайник, достает из настенного шкафчика две кружки, бросает в них по пакету дешевого чая… А ребёнок задаёт свой вопрос повторно, правда, в этот раз обращается непосредственно к Джеймсу:
- Ты кто?
- Поэтому здесь не курят, - жестко проговаривает Беккс, перебивая мальчика, пока он не начал говорить что-нибудь еще. Подходит к малышу, подхватывает на руки. – Это твой дядя, - разговаривает с мальчиком, а сама то и дело поглядывает на брата, который, кажется, на глазах звереет, - и он злой, потому что хочет кушать.
«Давай только не при нём?»
С ребёнком на руках выходит из кухни, относит того в гостиную, где он сидел среди игрушек.
- Вот так: гам-гам-гам! – Бекки делает вид, что откусывает от щеки ребёнка кусочки, Томми в ответ смеется. – Посмотри мультики, хорошо? – целует напоследок и пересаживает на диван. Благо, пульт нашелся сразу. Включила детский канал, по которому круглые сутки показывают мультики, и вернулась на кухню.
Вот уж где-где, а здесь атмосфера теперь кажется ей едва ли не свинцовой. Беккс на кухню заходит, а на брата не смотрит, сходу идет к чайнику, снимает с подставки, заполняет обе кружки водой. Пакетики не вынимает, тут же переносит обе кружки на стол. Тут же кладёт две чайные ложки, ставит блюдце под пакетики и сахарницу: все весьма просто и даже топорно. Опускается на стул напротив брата, смотрит на него спокойно, невозмутимо, даже подпирает голову рукой, будто бы тут не семейный скандал предвидится, а идёт неторопливая беседа по душам.
Как же она отвыкла быть настолько близко к брату, видеть его не через стекло, быть под его крылом, в конце концов. Но ведь и он не должен думать, будто бы с тех пор, как он сел за решетку, жизнь в этом доме остановилась? Всё же, нет ничего удивительного в том, что все сложилось именно так, как сложилось. И зря он так заводится… Но, с другой стороны, как же тяжело даётся это деланное спокойствие! Знает же, что грядёт, даже ребёнка увела, а все равно – как себя ведёт. Ха-ха, не носи она фамилию Бранд!..
- А неплохо так живём. Боремся с алкоголизмом матери. Больше она никого, знаешь ли, домой не водит, теперь сама сутками пропадает. Можно хоть вздохнуть с облегчением Счета почти все оплачиваем, я вот-вот работу найду, - Бекки все время смотрит Джеймсу в глаза, чуть качает головой, этим самым отрицая только что сказанное. – А ты что собираешься делать? Поделишься планами, братик?