- "Пап, прости меня. Я делаю это всё, потому что я ненавижу. Ненавижу тебя. Я не злая, я добрая. Но очень легко ранимая. Когда на мне эта чёртова маска, я – супер-женщина, этакий женский вариант Супермена. Ведь ты меня в детстве не защищал. И сейчас. И никогда. Я тебя не знала. А теперь, тебя нет и я вроде как должна страдать, но нет, я не хочу…Какая глупость, Боже, конечно же хочу, но хочу невозможного: другого прошлого в настоящем. Меня некому защитить сейчас, и когда я ступила на эту чёртову дорожку, тебя не было, чтобы услышать и увидеть. Взрослые всегда правы, они принимают решения, и всё тут. Столько лет назад во мне пробили дыру, а больно до сих пор. Глупо? Наверное. Но попробуйте сами. Я не поменяюсь. Спасибо, пап. Кроваво-чёрное месиво запеклось. Ветер в голове? Вы не имеете права меня обвинять. Это мой личный побег от боли."
Любая эмоция – это эмоция, и нужно говорить спасибо. В любом опыте есть урок. Урок – это твоя мудрость, твоя личная гордость и достижение. Одинокие дети, пусть даже не до конца одинокие, всегда имеют сильный характер, и добиваются невероятных высот. Они этого заслуживают, не оттого, что они были поцелованы Богом, а только потому, что они привыкли биться за всё в жизни. Можно даже жить в семье – и быть одной. Это как раз тот случай.
Вот оттуда столько противоречия, столько любви к риску и ни грамма стеснения. Всё это из детства. Благодарность родителям. Без сарказма. Она привыкла говорить за это спасибо. Отец сделал ей больно, и она нашла способ жить лучше, заслужила любовь в другом месте, раз уж в семье этого было мало. Но везде есть подводные камни, и везде остаётся та крупинка горя и мешочек минусов, который мы так любим прятать в глубинах своей личности.
Сегодняшнее мероприятие было красиво, как многие, но это убранство уже обыденность, вспышки фотокамер приглашённых ей же журналистов – привычка, потому переживать из-за них было бы просто странно. Франческа никак не могла найти глазами в числе гостей  тех, с кем ей всегда было комфортно, и, наверное, это заставляло её делать то, что она делает в крайних случаях, или же, наоборот - в случаях безудержной радости. Светские беседы постепенно перемешивались с уже третьим бокалом шампанского. Не так много для того, чтобы опьянеть, но достаточно для того, чтобы немного расслабиться. Возможно она бы не делала этого, но скулы уже начало сводить от этой натянутой улыбки и сжатых зубов, которые держали внутри всё то, что она хотела сказать в ответ на каждую тупую шутку, над которой нужно было лишь посмеяться. Она ненавидела их, ненавидела всё, что её окружает. Единственный человечек, к которому она сейчас стремилась, спал под чутким присмотром нянечки, которую она тоже ненавидела уже просто за то, что она прикасается к её сокровищу, к её дочери. Но нужно было отдать должное этой милой девушке, она была профессионалом своего дела, не зря муж одаривал её щедрым жалованием. Но Чесс была "хозяйкой" этого вечера и уйти, оставив гостей, было бы совсем не тактично с её стороны. Она уже привыкла к этому... улыбаться, пока за последним гостем не закроется дверь, но даже от привычек иногда устаёшь и нужно что-то, что поможет и дальше "держать марку"...
Чувство лёгкости, свободы от предрассудков. Равнозначно мимолётному счастью. Секундному. Как улыбка прохожего. В какой-то момент тебе хорошо. Просто хорошо – и больше ничего не нужно. Где-то внутри бабочки и радуга, и как же потом неловко, когда понимаешь, что причина не так уж романтична, ведь тебя обаял алкоголь. Но такие моменты - просто попытка вспомнить о том, что значит – жить для себя. Когда человек на грани от усталости, то, почувствовав воздух, он может начать дышать слишком глубоко, и задохнуться в обилии свежести. Она вдохнула глубоко, но не достаточно, лишь усугубила ситуацию, все нервы оголились и словно провода, готовы были ударить каждого, кто осмелится прикоснуться, неаккуратно выразиться...  Совершенно не к стати такой человек появился и Франческа совершенно не готова была к этому спонтанному нечту, ворвавшемуся в планы и меняющему всё по-своему, перетасовывающее все карты на своё усмотрение, да ещё и диктующее свои правила игры... Это нечто оказалось никем иным, как миниатюрной, красивой и изрядно подвыпившей блондинкой, кажется её звали Эмили...

Отредактировано Francesca A. Bawerman (2013-10-01 03:35:57)

Это чертовски бесит... да, именно бесит, другого слова не подобрать, когда в твоё личное пространство беспардонно вторгаются, забывая о всяких приличиях. Да даже то, когда к тебе просто прикасаются без разрешения. Слишком неуютно, слишком не комфортно, слишком... неправильно для неё. Ей с лихвой в жизни хватило прикосновений, которым она не могла воспротивится. Их было достаточно, когда она продавала своё тело напыщенным богачам, изменяющим "любимым жёнам". Элементарная психология или какое-то глупое самовнушение, но с тех пор как она ушла от той жизни, каждое такое прикосновение реальной болью отдаётся где-то внутри. Все внутренности словно сжимаются в ком. Хотя... никуда она не ушла по сути, она всё так же продаёт себя, только теперь уже не десяткам, а одному, тому, чью фамилию в чистом виде так и не согласилась носить. Ничтожная попытка сохранить хоть что-то своё... достоинство и девственность она уже давно потеряла.
Это проблема многих в этом, надоевшем до немого крика, элитном обществе... Кому-то все равно, кто-то напивается, кто-то устраивает истерику, а кто-то…остается тем же гарантом спокойствия. Однако, становится слишком спокойным. Слишком неправильным, слишком надуманным. А еще проявляется гиперактивность, словно она поможет убрать лишние мысли из головы. Как Чесс, вечно стремящаяся утонуть в воспитании любимой дочери, в работе, в организации этих однообразных приёмов, в книгах, в минутных встречах с теми, кто ещё помнит какой она была. И как это не странно, с теми, кто, напротив, понятия не имеет кто она такая. Они не лезут в душу и не прикасаются... почти никогда... почти...
Плечо вспыхнуло от не слабого, будто не женского удара пошатнувшего Франческу. Глоток шампанского неприятным комом встал в горле, заставляя закашляться и закатить глаза, в которых защипало от ударившего в нос газированного напитка. Остатки же, сопровождаемые шумным дребезгом разбивающегося стекла, разлились по полу. - Как жаль, красивый был фужер... - Бауэрман почти не сомневалась в том, что за её спиной стоит девушка, которую минуту назад она одарила не самым жалующим, по меркам платинового общества, взглядом, однако такой наглости на собственном приёме она не ожидала, отсюда и секундное удивление на вечно застывшем лице, которое в следующее же мгновение испаряется, будто и не было его. Оно не возвращается даже после реплики в которой шатенка ни единого слова не поняла, лишь взгляд... оценивающий взгляд и кисть руки, мягко и как-то слишком спокойно разминающая плечо, не скрытое шёлком платья. Но только внешне, всё это маска, которую порой так хотелось сорвать. И сейчас хотелось... Послышался быстрый, ритмичный стук сердца. Хотелось его унять, силой заставить замолчать. Не все в наших жизнях будет поддаваться нашей воле. Смиритесь. Мы просто пылинки на ветру. Нами всю жизнь будут управлять. У каждого своя роль, которую надо сыграть. - Мисс Кронски, я с удовольствием сообщу в несколько редакций о том, как вас увезли в отрезвитель, если вы не сбавите обороты... ну и по возможности децибелы... - слишком тонко, Франческа умеет управлять эмоциями людей, научилась, как только усмирила собственные. Знает, что это была чистой воды провокация с её стороны, пусть и завуалированная благими намерениями, которых в ней сейчас меньше, чем наплакал бы кот. Зачем? А чёрт его знает зачем... просто осточертело, всё осточертело, хочется хоть какого-то разнообразия в этой рутине, глотка свежего воздуха... и наплевать, что это будет драка, наплевать, что это станет темой для трёпа, среди местных светских "любительниц почесать языком" на ближайший месяц, наплевать, что потом придётся ходить в водолазках и прятать синяки, оставленные Эмилией, а потом и те, что добавит муж. Пусть катится всё к чертям...
- Понравилось-то хоть, на крыше, м?